C A L L I C I N I U M

s/л
• C E U .ААШЙЯ
ψ
< A *
Ouvrage réalisé avec l'appui et le soutien du Ministère français
des Affaires Etrangères, du Centre Culturel Français de Moscou.

Jean-François LYOTARD
la condition postmoderne
LES ÉDITIONS DE MINUIT
Жан-Франсуа ЛИОТАР
состояние постмодерна

Перевод с французского Н. А. Шматко

«Институт экспериментальной социологии«, Москва

Издательство «АЛЕТЕЙЯ», Санкт-Петербург

1998
ББК 87.4
Л 60

Книга известного философа Жана-Франсуа Лиотара (р. 1924 г.)

стала за годы, прошедшие со времени ее первой публикации, клас­
сической. В ней освещаются вопросы знания, его состояния и мо­
дели легитимации в постсовременную эпоху, а также различные типы
языковых игр и их прагматика. Автор исследует, каким образом в
наше время может легитимироваться социальная связь, что
происходит с идеей справедливого общества, может ли результа­
тивность и эффективность системы быть целью познания и разви­
тия общества.

Для преподавателей философии, а также для студентов и аспи­

рантов, специализирующихся в области общественных наук. Пред­
ставляет интерес для специалистов — философов, социологов, фило­
логов, искусствоведов и широкого круга интеллектуалов.

Издание осуществлено при поддержке Министерства иностранных

дел Франции и Французского культурного центра в Москве, а также
Издательства Центрально-Европейского университета (CEU Press)
и Института -Открытое Общество»

ISBN-5-89329-107-7

©Les Éditions de Minuit, 1979

©Издательство «Институт экспериментальной социологии», 1998
©Издательство «Алетейя» (СПб), 1998
©Перевод НАШматко, 1998
Жан-Франсуа ЛИОТАР

состояние постмодерна
Ч
 содержание

9 введение
14 глава 1 поле: знание в информационных
обществах
24 глава 2 проблема: легитимация
29 глава 3 метод: языковые игры
34 гяяоя 4 характер социальной связи:
альтернатива модерна
42 глава 5 характер социальной связи:
перспектива постмодерна
51 глава 6 прагматика нарративного знания
62 глава 7 прагматика научного знания
71 глава 8 нарративная функция
и легитицимация знания
79 гяявя 9 рассказы, легитимирующие знание
92 глава 10 утрата легитимности
102 глава 11 исследование и его легитимность
через результативность
1 16 глава 12 преподавание и его легитимация
через результативность
130 глава 13 постмодернистская наука
как поиск нестабильности
144 глава 14 легитимация через паралогию
введение

Предметом этого исследования является состояние

знания в современных наиболее развитых обществах.
Мы решили назвать его «постмодерн». Это слово по­
явилось на свет на американском континенте из-под
пера социологов и критиков. Оно обозначает состоя­
ние культуры после трансформаций, которым подвер­
глись правила игры в науке, литературе и искусстве в
конце XIX века. Здесь мы будем рассматривать эти
трансформации применительно-к кризису рассказов.
Наука с самого начала конфликтовала с рассказа­
ми (récits). По ее собственным критериям за большин­
ством из них скрывается вымысел. Но поскольку наука
не ограничивается лишь формулировкой инструмен­
тальных закономерностей, а ищет истину, она должна
легитимировать свои правила игры. А в силу того, что
она держит легитимирующий дискурс в отношении
собственного статуса, то называет его философией.
10 Ж.-Ф. Лиотар

Когда этот метадискурс прибегает эксплицитным об­

разом к тому или иному великому рассказу, как, напри­
мер, диалектика Духа, герменевтика смысла, эманси­
пация разумного субъекта или трудящегося, рост бо­
гатства и т. п., — то науку, которая соотносится с ним, в
целях самолегитимации решают назвать «модерном».
Итакимобразом, например, правило консенсуса меж­
дуотправителем и получателем ценностного высказы­
вания об истине, считается приемлемым, если оно впи­
сывается в перспективу возможного единодушия рас­
судительных умов: это может быть рассказ эпохи Про­
свещения, когда герой познания работает ради вели­
кой этикополитической цели, всеобщего мира. Здесь
можно видеть, как легитимируя знание через метарас-
сказ, включающий философию истории, приходят к
тому, чтобы задаться вопросом о законности институ­
ций, ведающих социальной связью, поскольку эти пос­
ледние также нуждаются в легитимации. Справедли­
вость, таким образом, оказывается соотносимой с ве­
ликим рассказом в той же мере, что и с истиной.
Упрощая до крайности, мы считаем «постмодер­
ном» недоверие в отношении мстарассказов. Оно яв­
ляется, конечно, результатом прогресса науки; но и про­
гресс в свою очередь предполагает это недоверие. С
выходом из употребления метанарративного механиз­
ма легитимации связан, в частности, кризис метафи­
зической философии, атакжекризис зависящей от нее
университетской институции. Нарративная функция
теряет свои функторы: великого героя, великие опас­
ности, великие кругосветные плавания и великую цель.
Она распыляется в облака языковых нарративных, а
7^кжедеР1ота'гивных,прескриптив?1ых,дескриптивнь1х
Введение 11

и т. п. частиц, каэвдая из которых несет в себе прагмати­

ческую валентность sut generis. Каждый из нас живет на
пересечениях траекторий многих этих частиц. Мы не
формируем без необходимости стабильных языковых
комбинаций, а свойства, которые мы им придаем, не
всегда поддаются коммуникации.
Таким образом, грядущее общество соотносится не
столько с ньютоновской антропологией (както струк­
турализм или теория систем), сколько с прагматикой
языковых частиц. Существует много различных языко­
вых игр — в силу разнородности их элементов. Они
дают возможность своего учреждения только через ме­
ста сбора и распределения информации -- это локаль­
ная де герминация.
Решающие инстанции могут, тем не менее, попы­
таться управлять этими облаками социальности по
матрицам «input[output» в соответствии с логикой, со­
держащей взаимосоразмерность элементов и опреде­
лимость целого. Благодаря ей наша жизнь оказывается
обреченной на рост продуктивности. Оптимизация
рабочих характеристик системы, ее эффективность
становятся критериями ее легитимности, где соци­
альная справедливость понимается как научная исти­
на. Применение этого критерия ко всем нашим играм
сопряжено со своего рода террором, мягким или жест­
ким: «Будьте операциональными, т. е. будьте взамосо-
размерными или убирайтесь.»
Такая логика [поиска] наиболее эффективного, ко­
нечно, бессознательна во многих отношениях, по­
скольку, в частности, в социо-экономическом поле су­
ществует противоречие: эта логика подразумевает од­
новременно меньше работы (чтобы снизить себесто-
12 Ж.-Ф. Лиотар

имость продукции) и больше работы (чтобы умень­

шить социальные издержки на содержание незанято­
го населения). Но наша недоверчивость теперь такова,
что, в отличие от Маркса, мы уже не ждем спасительно­
го выхода из этой несостоятельности.
Вместе с тем, состояние постмодерна чуждо как ра­
зочарованности, так и слепой позитивности установ­
ления границ. В чем же может заключаться легитим­
ность в эпоху после метарассказа? Критерий оператив­
ности технологичен, он не подходит для суждения об
истинности или ложности. Консенсус, получаемый в
результате дискуссии, какуХабермаса?Ноон насилует
гетерогенность языковых игр, а инновация появляется
всегда из разногласия. Постсовременное знание не яв­
ляется исключительно инструментом властей. Оно так­
же оплачивает нашу чувствительность к различиям и
усиливает нашу способность выносить взаимонесораз­
мерность. А основанием его самого является не гомо­
логия экспертов, но паралогия изобретателей.
Вопрос о легитимации социальной связи, о спра­
ведливом обществе, о том достижимо ли оно по пара^-
доксу, аналогичному парадоксу научной деятельносги,
остается открытым. В чем он может состоять?
Нижеследующий текст написан по случаю. Это
Доклад о знании в 1шиболееразвить1хобщеапвах, пред-
ставленныйыа Совегтгеунивераппетов при правитель­
стве Квебека по запросу его президента. Последний
любезно далсогласие напубликациюэтого отчета во
Франции,зачтомыего благодарим.
Вместе с тем, докладчик философ, а не эксперт.
Последний знает то, что он знает и что щ знает, а
цервый — нет. Одинзаключает, другой задается вон-
Введение 13

росом—и в этом-то заключаются две языковые игры.

Здесь они оказались перемешанными таким образом,
что ни первая, ни вторая не доведены доуспешгюго
конца.
Философможет, поменьшеймере,успокоить себя,
сказав, что отраженный в Докладе формальный и
прагматический анализ некоторых легитимитую-
щихдискурсов—философскихилиэтико-пслитичес-
ких—переживет его иувидит свет. Такой анализмо-
жетбытъ подан снебольшимуклонсм в социологизм,
что его, конечш, комкает, но помещает вопределен-
ныерамки.
В том виде, как он есть,я отдаю свойДоклад в По­
литехнический институт философии при Универси­
тетеПариж-VIIl (Vincennes) в очень постсовременный
моме71т,тгдаэтоту1Шверситетрискует исчезнуть,
аэтотмнститут —родиться.
глава 1
поле: знание
в информационных обществах

Наша рабочая гипотеза состоит в том, что по мере вхож­

дения общества в эпоху, называемую постиндустриаль­
ной, а культуры — в эпоху постмодерна1, изменяется ста­
тус знания. Этот переход начался по меньшей мере с
конца пятидесятых годов, обозначивших Европе конец
ее восстановления. Он был более или менее быстрым в
зависимости от положениястраны,а внутри нее — от
сектора активности; отсюда его общая рассогласован­
ность, затрудняющая изображение целого2. Часть опи-
1
TouraineA. La société postindustrielle. Paris: Denoël, 1969; BellD.
The Coming of Post-Industrial Society. New York, 1973; Hassan I. The
Dismcmbrement of Orpheus: Toward a Post Modern Literature. New York:
Oxford U.P., 1971 ; Benamou M. &Caramelb Ch. (éd.) Performance in Post
Modern Culture. Wisconsin: Center for Xxth Century Studies & Coda
Press, 1977; Köhler M. Postmodernismus: ein begriffgeschichtlicher Ueber-
blick // Amerikastudien. 1977. №22 (1).
- Ставшее ныне классическим литературное отображение
этого дано в: Butor M. Mobile. Etude pour une représentation des Etats-
Unis. Paris: Gallimard, 1962.
поле: знание в информатизированных обществах 15

саний не может не носить гипотетического характера.

А мы знаем, как неосторожно чересчур доверять футу­
рологии3.
Чем пытаться выстраивать картину, которая все рав­
но не может быть полной, мы будем отталкиваться от
характеристики, непосредственно определяющей наш
предмег. Научное знание — это вид дискурса. Поэтому
можно сказать, что на протяжении сорока лет гак назы­
ваемые передовые науки и техники имеют дело с язы­
ком: фонология и лингвистические теории4, проблемы
коммуникации и кибернетика5, современные алгебры
и информатика6, вычислительные машины и их язы­
ки7, проблемы языковых переводов и исследование со­
вместимости машинных языков8, проблемы сохране­
ния в памяти и банки данных9, телематика и разработ-

* Fowlésjif. (éd.) Handbook of Futures Research. Westport: Conn.,

Greenwood Press, 1978.
'' Troubetzkoy NS Grundzüge der Phonologic. Präge: Т.С.L.P., VII,
1939.
* Wiener N. Cybernetics and Society. The Human Use of Human
Beings. Boston: Hougton Mifflin, 1949; Ashby W.R. An Introduction to
Cybernetics. London: Chapman and Hall, 1956.
6
См. труды Джона фон Неймана (1903-1957).
7
Bellen S. La formalisation des systèmes cybcrnétiques//Le concept
d'information dans la science contemporaine. Paris: Minuit, 1965.
H
Mounin G Les problèmes théoriques de la traduction. Paris:
Gallumard, 1963. Революцией в компьютерах считается
изобретение в 1965 году IB-M-360. См.: Moch R. Le tournant
informatique. Documents contributifs. Annexe 4 «L'Informatisation de la
société». Paris: Documentation française, 1978,Ashby RM. La seconde
génération de la micro-électronique // La Recherche. 1970. №2.127 sq.
l)
Gaiulfernan CL. & Taïb A. Glossaire // L'Information de la société /
Nora P., Mine A. Paris: Documentation française, 1978.Тлмжс. Веса R.
Les banques de données. Nouvelles informatiques et nouvelle croissance.
Annexe I.
10
Там же. Joyeux L. Les applications avancées de l'informatique.
Домашние терминалы {Integrated Video Terminate) коммерцилизиру
16 Ж>-Ф. Л йота ρ

ка «мыслящих» терминалов10, парадоксологи11 — вот

явные свидетельства и список этот неисчерпан.
Влияние этих технологических изменений на зна­
ние должно быть, судя по всему, значительным. Им от­
водятся или будут отводиться две фундаментальные
функции: исследование и передача сведений. В отно­
шении первой пример, доступный пониманию профа­
нов, дает генетика, котора^г обязана своей теоретичес­
кой парадигмой кибернетике. Существуют сотни дру­
гих примеров. В отношении второй известно, как, нор­
мализуя, миниатюризируя и коммерциализируя аппа­
ратуру, уже сегодня модифицируют операции по полу­
чению знаний, их классификации, приведения в дос­
тупную форму и эксплуатации12. Было бы естественным
полагать, что увеличение числа информационных ма­
шин занимает и будет занимать в распространении зна­
ний такое же место, какое заняло развитие средств пе-

ются, начиная с 1984 года, при стартовой цене примерно 1400$

США (по источникам International Resource Development The Home
Terminal. Rapport. Conn.: LR.D.Press, 1979).
11
Wamawick P., Helmick+BeauinJ.Jacson D. Pragmatics of Human
Commu-nication. A Study of International Patterns, Pathologies, and
Paradoxes. N.Y.: Nor-thorn, 1967.
12
Трель Ж.-М. (Treille J,M.) из Группы анализа и развития
экономических и технологических систем (GAPSET) заявляет:
«Мы недостаточно говорим о новых возможностях распрост­
ранения запоминающих устройств, в особенности, полупро­
водниковых или лазерных (...) Скоро каждый сможет за неболь­
шую цену накапливать информацию там, где пожелает, и, кро­
ме того, располагать автономными мощностями ее обработ­
ки». («La semaine media», №16. 15 février 1979). По результатам
исследования Национального научного фонда, больше, чем каж­
дый второй ученик высшей школы, постоянно пользуется ком­
пьютером; а уже в начале 80-х все школьные учреждения будут
иметь хотя бы один компьютер. («La semaine media». №13. 25
Janvier 1979).
поле: знание в ипформатизированных обществах 17

редвижения сначала человека (транспорт), а затем зву­

ка и изображения (медиа13).
При таком всеобщем изменении природа знания
не может оставаться неизменной. Знание может про­
ходить по другим каналам и становиться операциональ­
ным только при условии его перевода в некие количе­
ства информации14. Следовательно, мы можем предви­
деть, что все непереводимое в установленном знании,
будет отброшено, а направления новых исследований
будут подчиняться условию переводимости возможных
результатов на язык машин. «Производители» знания,
как и его пользователи должны и будут должны иметь
средства перевода на эти языки того, что одни стремят-

Xb
Brunei L. Des machines et des hommes. Montréal: Québec
Science, 1978. MissikaJ.L., Wilton D. Les réseaux pensants. Librairie
technique et d o c , 1978. Видеоконференции между Квебеком и
Францией становятся теперь привычными: в ноябре и декабре
1978 г. было проведено четыре цикла видеоконференции в пря­
мом эфире (через спутник «Симфония») между Квебеком и
Монреалем, с одной стороны, и Парижем (Университет Paris
Nord и Центр Жоржа Помпиду) — с другой. («La semaine media».
N°5. 30 novembre 1978). Другой пример — электронный журна­
лизм. Три крупнейших американских сети ABC, NBC и CBS уже
настолько распространили свои производственные студии по
всему миру, что практически все происходящие события могут
теперь быть обработаны электронными средствами и переда­
ны в Соединенные Штаты через спутник. Только московские
бюро еще продолжают работать с пленкой, которую они пере­
дают во Франкфурт, чтобы уже оттуда передать по спутнику.
Лондон стал большим parking point («La semaine media». № 2 0 . 15
mars 1979),
1
е д и н и ц е й информации является бит. Его определения
см.: Gaudfernan & Taib. «Glossaire»; а также дискуссию в Thom R.
Un protée de la sémantique: l'information (1973) //Modèles
mathématiques de la morphogenèse, Paris: 10/18, 1974. Запись сооб­
щений в цифровых кодах позволяет, в частности, избежать дву­
смысленностей; см.: Watzlawick et al. Op.cit. P. 98.
18 Ж.-Ф. Лиотар

ся изобрести, а другие — усвоить. Исследования, посвя­

щенные таким интерпретативным машинам, уже зна­
чительно продвинулись15. Вместе с rereMoi шей инфор­
матикипредлагается и определенная логика, а следова­
тельно, совокупность предписаний, предъявляемых к
сообщениям, принимаемых как относящиеся к «зна­
нию».
Можно отныне ожидать сильной экстериоризации
знания относительно «знающего», на какой бы ступени
познания он ни находился. Старый принцип, по кото­
рому получение знания неотделимо аг формирования
{Bildung) разума и даже от самой личности, устаревает
и будет выходить из употребления.- Такое отношение
поставщиков и пользователей знания к самому знанию
стремится и будет сгремиться перенять форму отно­
шения, кагорое производители и потребители товаров
имеют с этими последними, т. е. стоимостную форму
(forme valeur). Знание производится и будет производить­
ся для того, чтобы быть проданным, оно потребляется и
будет потребляться, чтобы обрести стоимость в новом
продукте, и в обоихэтихслучаях, чтобы быть обменен­
ным. Оно перестает быть самоцелью и теряет свою «по­
требительскую стоимость»16.

и
Фирмы Craig и Lexicon заявляют о выпуске на рынок кар­
манных переводчиков: четыре модуля на разных языках, нахо­
дящихся в одновременной работе и содержащим каждый по
1500 слов, с памятью. Weidner Communication Systems Inc. произво­
дит Multilingual Word processing, который обладает возможностя­
ми среднего переводчика: 600-2400 слов в час.Он обладает
тремя видами памяти: двуязычный словарь, словарь синони­
мов, грамматический индекс {«La semaine media». № 6 . 6 décembre
1978. P. 5).
16
Habermas J. Erkenntnis und Interesse. Frankfurt a/M., 1968.
поле: знание в информатизированпых обществах 19

Известно, что в последние десятилетия знание ста­

ло главной производительной силой17, что ощутимо
изменило состав активного населения в наиболее раз­
витых странах18 и составило основное затруднение для
развивающихся слран. В постиндустриальную и пост­
современную эпоху наука сохраняет и, несомненно,
усугубляет свою важность в совокупности производи­
тельных способностей национальных государств. Та­
кая ситуация собственно является одним из аргумен­
тов в пользу того, что расхождение с развивающимися
странами в будущем не прекратит увеличиваться19.

17
«Основой {Grundpfeiler) производства и богатства ...ста­
новятся ум и господство природы в существовании человека в
качестве социального тела», так что «общее социальное зна­
ние, knowledge, становится непосредственной производительной
силой» писал Маркс в «Grundrisseder Kritik'derpolitischen Oekonomie
(J857-1858)» («Рукописях 1857-1858 гг.» / / Маркс К., Энгельс Φ.
Соч. 2-е изд. Т. 49). Во всяком случае, Маркс соглашается с тем,
что знание становится силой-не в его «форме знания, но в каче­
стве непосредственного органа социального праксиса», т. е.
также как машины, когда те служат «органами человеческого
мозга, созданными человеческими руками силой объективиро­
ванного знания». См.: Mattick P. Marx and Keynes; The Limits of the
Mixed Economy. Boston: Sargent, 1969; а также дискуссию в рабо­
те LyotardJ.R La place de l'aliénation dans le retournement marxiste»
(1969)//Dérive à partir de Marx et Freud. Paris: 10/18, 1973.
IH
3a два десятилетия (1950-1971) состав категорий работ­
ников в США изменился следующим образом:
1950 1971
Рабочие на заводах, службах или
в сельском хозяйстве 62,5% 51,4%
Свободные или технические
профессии 7,5% 14,2%
Служащие 30% 34%
{Statistical Abstracts, 1971 ).
19
В силу продолжительности времени «изготовления» вы­
сококвалифицированного техника или среднего ученого срав­
нительно со временем добычи природных ресурсов или де­
нежного трансферта. В конце 60-х годов Мэйтик оценивал долю
20 Ж.-Ф. Лиотар

Ноэтотаспект не должен заслонять собой другой,

комплементарный ему. В форме информационного
товара, необходимого для усиления производительной
мощи, знание уже является и будет важнейшей, а может
быть, самой значительной ставкой в мировом сопер­
ничестве за власть. Также как национальные государ­
ства боролись за освоение территорий, а затем за рас­
поряжение и эксплуатацию сырьевых ресурсов и душе­
вой рабочей силы, надо полагать, они будут бороться в
будущем за освоение информации. Здесь открывается,
таким образом, новое поле для индустриальных и ком­
мерческихстратегий,а также длястратегийвоенных и
политических20.
Однако, обозначенная таким образом перспектива
нестольпроста, как мы только что показали. Так, мер-
кантилизация знания не может оставить в неприкос­
новенности привилегию, которой обладали и еще об­
ладают современные национальные государства в от­
ношении производства и распространения знаний.
Идея, что знания принадлежат «мозгу» или «духу» об­
щества, а значит — Государству, постепенно отживает
по мере усиления обратного принципа, согласно кото­
рому общество существует и развивается только тогда,
когда сообщения, циркулирующие в нем, насыщены

чистых инвестиций в интеллектуальною сферу развивающих­

ся странах в размере 3-5% ВНП, а в развитых странах — 10-15%
(Op.cit. Р. 287).
-° Nora &Minc. Information de la société. Op.cit., см., в частно­
сти, первую часты «Les défis». Stourdzé Y. Les Etats-Unis et la guerre
des communications // Le Monde. 13-15 décembre 1978. Стоимость
мирового рынка телекоммуникационных устройств в 1979 г.
составляет 30 миллиардов долларов; считается, что через де­
сять лет она достигнет 68 миллиардов («La semaine media». №19.
8 mars 1979. P. 9).
поле: знание в информатизированных обществах 21

информацией и легко декодируются. Государство начи­

нает проявлять себя как фактор непроницаемости и
«шума» для идеологии коммуникационной «прозрач­
ности», которая идет в паре с коммерциализацией зна­
ний. Именно при такой постановке проблема отноше­
ний между экономическими и государственными ин­
станциями грозит проявиться с новой остротой.
Уже в предыдущие десятилетия первые могли угро­
жать стабильности вторых, благодаря новым формам
оборачивания капиталов, которым было дано родовое
имя мультинациональных предприятий. Эти формы
подразумевают, что решения относительно инвести­
ций отчасти выходят из под контроля национальных
государств?1 .С развитием информационной техноло­
гии и телематики этот вопрос может стать еще более
щекотливым. Допустим, к примеру, что фирма IBMno-
лучит разрешение на размещение на одной из орбит
Земли коммуникационных спугников и/или банков
данных. Кто к ним будет иметь доступ? Кто будет опре­
делять запрещенные каналы или данные? Будет ли это
государство? А может оно будеттолько одним из пользо­
вателей ? Появятся таким образом новые проблемы пра­
ва и через них вопрос: кто будет знать?
Изменение природы знания может, следовательно,
оказать на существующие государственные власти та­
кое обратное воздействие, которое заставит их пере­
смотреть свои правовые и фактические отношения с
крупными предприятиями и, в более общем виде, с граж-

21
Combert F., de. Le redéploiement industriel//Le Monde. Avril,
1978; Lepage H. Demain le capitalisme. Paris, 1978; CottaA. La France
et l'impératif mondial. Paris: PUF, 1978.
22 Ж.-Ф. Лиотар

дамским общесгвом. Новое открытие мирового рынка,

новый виток очень напряженного экономического со­
ревнования, исчезновение исключительной гегемонии
американского капитализма и упадок социалистичес­
кой альтернативы, возможное открытие для обменов
китайского рынка и многие другие факторы ужетеперь,
в конце 70х годов, начали подготавливать государства к
серьезному пересмотру роли, которую они привыкли
играть с ЗОх годов и состоявшую в защите, проведении
и даже планировании инвестиций22. В этом контексте
новые технологии, поскольку они производят данные,
использующиеся для принятия решений (а, следова­
тельно, средства контроля), еще более мобильными и
подверженными пиратскому использованию, могут
лишь усугубить насущную необходимость такого пе­
ресмотра.
Вместо того, чтобы распространяться в силу своей
«образовательной» ценности или политической значи­
мости (управленческой, дипломатической, военной),
можно представить себе, что знания будут4 введены в
оборот по тем же сетям, что и денежное обращение, и
что соответствующее этому расслоение прекратит быть
делением на знание/незнание, а сганег, как и в случае
денежного обращения, «знаниями к оплате/знаниями
к инвестиции», т. е. знаниями, обмениваемыми в рам­
ках поддержания обыденной жизни (восстановление
рабочей силы, «выживание») versus кредиты знаний в
целях оптимизации результативности программы.

- Речь идет о том, чтобы «ослабить административное

управление» и перейти к «государству-минимум». Такой упадок
Welfare State (государства «всеобщего благоденствия»), сопро­
вождающий «кризис», начался в 1974 году.
поле: знание в информатызированных обществах 23

В этом случае, им будет необходима как прозрач­

ность, так и либерализм. Что не мешает тому, чтобы в
потоках денежных средств одни служили для решений,
а другие годились только для оплаты. Можно таким же
образом вообразить потоки знаний, проходящие по од­
ним и темже каналам, имеющим одинаковую природу,
но где одни будут предназначены для «решающих лиц»,
а другие — для оплаты вечного долга каждого по отно­
шению к социальной связи.
глава 2
проблема: легитимация

Такова рабочая гипотеза, определяющая поле, в кото­

ром мы хотим рассмотреть вопрос о статусе знания.
Этот сценарий, родственный тому, что называется «ин­
форматизацией общества», хотя и был предложен в со­
вершенно ином ключе, не претендует ни на ориги­
нальность, ни на истинность. Что требуется от рабо­
чей гипотезы,такэто ее большая различительная спо­
собность. Сценарий информатизации наиболее раз­
витых обществ позволяет прояснить, даже ценой рис­
ка их сильного преувеличения, определенные аспек­
ты трансформации знания и его воздействия на об­
щественные силы и гражданские институты, — послед­
ствия, которые могли бы остаться малозаметными при
рассмотрении в других перспективах. Не стоит прида­
вать ему прогностическую ценность в отношении ре­
альности, она скорее стратегическая и в отношении
поставленного вопроса.
проблема: легитимация 25

Тем не менее его вероятность высока, и в этом смыс­

ле выбор нашей гипотезы не случаен. Описание этого
сценария уже достаточно широко разработано экспер­
тами23 и он уже влияет на некоторые решения государ­
ственной администрации и наиболее непосредствен­
но заинтересованных предприятий, например, управ­
ляющих телекоммуникациями. Следовательно, он стал
частью наблюдаемых реалий. И наконец, если мы ис­
ключим случай стагнации и общего спада вследствие,
например, продолжительной невозможности разреше­
ния мировых проблем энергетики, тотакойсценарий
имеет массу шансов одержать победу, поскольку мы не
видим, какое иное направление современных техноло­
гий можно было бы выделить как альтернативу инфор­
матизации общества.
Иными словами, гипотеза банальна. Но онатакова
только в той мере, в какой не подвергает пересмотру
общую парадигму прогресса наук и технологий, кото­
рый вызывает, казалось бы совершенно естественно,
экономический рост и развитие социо-политической
мощи. Можно при этом допускать, как нечто само со­
бой разумеющееся, что научное и техническое знание
накапливается, и кроме того спорить о форме такого
накопления: одни его воображаютупорядоченным, не­
прерывным и равномерным, другие — периодическим,
прерывным и конфликтным^.

23
La Nouvelle informatique et ses utilisateurs. Annexe III //
L'Informatisation, etc. Loc.cit.
-1 Lécuyer B.P. Bilan et perspectives de la sociologie des sciences
dans les pays occidentaux // Archives européennes de sociologie. XIX.
1978. P. 257-336. Здесь содержится хорошая информация по
англосаксонским течениям — гегемония школы Мертона вплоть
до начала 70-х годов, сегодняшнее расслоение, в частности,
26 Ж.-Ф. Лиотар

Однако,этаочевидность обманчива. Во-первых, на­

учное знание — это еще не все знание, оно всегда было
«сверх положенного», в конкуренции, в конфликте с
другим сортом знания, который мы будем называть для
просто™ нарративом и характеристику которому да­
дим позже. Это вовсе не значит, что-последний может
одержать верх над научным знанием, но его модель свя­
зана с идеями внутреннего равновесия и дружелюбия
(convivialité)2*, в сравнении с которыми современное на­
учное знание имеет бледный вид, особенно, если оно
должно подвергнуться экстериоризации по отноше­
нию к «знающему» и еще более сильному, чем прежде,
отчуждению от своих пользователей. Вытекающей из
этого деморализацией исследователей и преподавате­
лей трудно пренебречь, тем более, что она разразилась,
как известно, в 60-ые годы среди тех, кто решил посвя­
тить себя этим профессиям, среди студентов всех наи­
более развитых стран, и смогла ощутимо затормозить
наэтотпериод продуктивность лабораторий и универ­
ситетов, которые не смогли уберечься от заражения26.
Нет и не было вопроса о том, чтобы из этого вышла ре­
волюция, как бы на то ни надеялись или — что не раз
бывало — как бы того ни боялись; ход вещей постинду­
стриальной цивилизации не изменится с сегодня на
завтра. Однако, когда речь идет об оценке настоящего и
будущего статуса научного знания, нельзя исключать
под давлением Куна, — а также некоторые сведения по немец­
кой социологии науки.
25
Термин «conviviality» был введен Иваном Иличем: Illich I.
Tools for Conviviality. N.Y.: Harper &C Row, 1973.
26
См. рассуждения о такой «деморализации» в науке:
JaiibertA., Lévy-LeblondJ.-M. (éd.). (Au to) cri tique de la science. Paris:
Seuil, 1973. Partiel.
проблема: легитимация 27

из рассмотрения такой важный компоненты как сомне­

ние ученых.
Тем более, что статус научного знания к тому же
переплетается с главной проблемой — проблемой ле­
гитимации. Мы берем это слово в самом расширитель­
ном смысле, какой оно получило в дискуссиях по воп­
росу о власти у современных немецких теоретиков27.
Либо гражданский закон, а он гласит: такая-то катего­
рия граждан должна совершать такого-то рода поступ­
ки. Тогда легитимация — это процесс, по которому зако­
нодателю оказывается позволенным провозглашать
данный закон нормой. Либо научное высказывание, а
оно подчиняется правилу: высказывание должно удов­
летворять такой-то совокупности условий^ чтобы вос­
приниматься как научное. Здесь легитимация — про­
цесс, по которому «законодателю», трактующему науч­
ный дискурс, разрешено предписывать указанные ус­
ловия (в общем виде, условия внугреннего состояния и
экспериментальной проверки) длятого,чтобы некое
высказывание составило чаегь этого дискурса и могло
быть принято к вниманию научным сообществом.
Сопоставление может показаться вымученным. Но
мы увидим, что это нетак.Вопрос о легитимации науки
еще со времен Платона неразрывно связан с вопросом
легитимации законодателя. В этой перспективе право
решать «что верно, а что нет», не может не зависеть от
права решать «что справедливо», даже если высказыва­
ния, подчиненные соответственно той и другой влас­
ти, имеют различную природу Существует родство од-

-7 Habermas J. Legitimationsprobleme im Spätkapitalismus.

Frankfurt: Suhrkamp, 1973.
28 Ж.-Ф. Лиотар

ного рода языка, который называется наукой, с другим,

называемым этикой или политикой: и первое, и второе
вытекает из одной перспективы или, если угодно, из
одного и того же «выбора», который зовется Запад.
Рассматривая современный статус научного зна­
ния, мы можем констатировать, что вто время как этот
последний кажется более, чем когда либо подчиненным
державам, а с учетом новых технологий даже рискует
стать одной из главнейших ставок в их конфликтах,
вопрос о двойной легитимации не только не снимает­
ся, но напротив, становится все более актуальным. По­
скольку он задается по самой полной форме, а именно
как реверсия, которая делает очевидным, что знание и
власть есть две стороны одного вопроса: кто решает, что
есть знание, и кто знает, что нужно решать? В эпоху
информатики вопрос о знании более, чем когда-либо
становится вопросом о управлении.
глава 3
метод: языковые игры

Из сказанного выше уже можно было бы заметить, что

для анализа проблемы в определенных нами рамках,
мы предпочли ел едущую процедуру: сделать акцент на
языковых фактах, и уже в этих фактах выделить их праг­
матический аспект28. Чтобы облегчить дальнейшее чте­
ние, полезно дать некоторые, пусть даже краткие сведе­
ния о том, что мы понимаем под этим.
-н Ч.У. Моррис, следуя в русле семиотики Ч. Пирса, ввел раз­
личие между синтаксической, семантической и прагматической
областями. См.: Morris Ch. W. Fundations of the Theory of Signs //
International Encyclopedia of Unified Science / O. Neurath, R Carnap ô
Ch. Morris (ed.). Vol. 1,2 (1938). P. 77-137. В отношении употребле­
ния термина мы опираемся в главном на следующие труды:
Wittgenstein L. Philosophical Investigations, 1945; Austin J. L. How to Do
Things with Words. Oxford, 1962; SearlJ.R. Speech Acts. Cambridge
U.P., 1969; Habermas J. Unbereitende Bemerkungen zu einer Theorie aer
Kommunikativen Kompetens // Habermas & Luhmann. Theorie der
Gesellschaft oder Sozial technologic Stuttgart, Suhrkamp, 1971 ; Ducrot O.
Dire et ne pas dire. Hermann, 1972; PulainJ. Vers une pragmatique nucléaire
de la communication. Dactilogr., Université de Montréal, 1977. Атакже
см. Watzkwick et al. Op.cit.
30 Ж.-Ф. Лиотар

Такое денотативное высказывание29 как «Универси-

тег болен» произнесенное в ходе разговора или перего­
воров, позиционирует его отправителя (того, кто про­
износит высказывание), получателя (того, кга его полу­
чает) и его референт (то, о чем говорит высказывание)
особенным образом. Так, отправитель помещен и выс­
тавлен этим высказыванием в позицию «знающего» (он
знает что-то про университет), гюлучатель поставлен в
позицию, в которой нужно дать одобрение или отка­
зать в нем, а референт, в свою очередь, тоже восприни­
мается в денотативном виде, как нечто, что требует быть
правильно идентифицированным и выраженным в
высказывании, которое с ним соотносится.
Если мы теперь рассмотрим высказывание типа
«Университет открыт», произнесенное ректором или
деканом во время ежегодной церемонии начала учеб­
ного года, то увидим, что предыдущие спецификации
исчезают. Очевидно, надо, чтобы предыдущая специ­
фикация была понята, но как раз в этом и заключает­
ся общее условие коммуникации, которое не позво­
ляет различать высказывания или их собственные
воздействия. Второе высказывание, называемое пер-
29
Денотация здесь соответствует дескрипции в классичес­
ком употреблении логиков. Куайн заменяет денотат на true of(yiç-
тина ч.-л.). См.: W.V. Quitte. Le mot et la chose. Flammarion, 1977. fi 140,
n. 2. Λ Остин предпочитал термину «дескриптивный» «констатив-
ный'> (constatiß: Op.cit. P. 39.
•*° В теории языка, начиная с Остина, «перформатывиыт
имеет строгий смысл (Op.cit., р. 39 et passim). В дальнейшем мы его
встретим в сочетании с терминами перформанс (perfinmance) и
перформативность (performativite) (например, системы) в став­
шим традиционным смысле измеряемой эффективности отно­
шения input / output. Два этих смысла не полностью чужды друг
другу. Перформативпый у Остина осуществляет оптимум пер-
форманса.
метод: языковые игры 31

формативным30, имеет ту особенность, что его воз­

действие на референт совпадает с его высказывани­
ем: Университет оказывается открытым в силу того,
что его объявляют открытым в этих условиях. И сле­
довательно, это не предмет обсуждения или провер­
ки высказывания получателем, который оказывается
тем самым непосредственно помещенным в новый
контекст. Что касается отправителя, то он должен
быть наделен властью произносить, но можно опи­
сать это условие и наоборот: ректор или декан, т. е.
некто наделенный властью произносить высказыва­
ния такого рода, существуют только в силу того, что
они их произносят, оказывая непосредственный эф­
фект, о котором мы уже говорили, как на свой рефе­
рент — университет, так и на своего получателя —
преподавателей.
Иной случай представляют высказываниятипа «Дай­
те средства университету», которые являются прескрип-
тивными. Они могут принимать форму приказов, ко­
манд, инструкций, рекомендаций, запросов, просьб,
прошений и т. п. Видно, что отправитель здесыюстав-
лен во властую позицию в широком смысле слова
(включая и ту власть, которой обладает грешник над
богом, показывающим свое милосердие), т. е. он ждетаг
получателя осуществления соответоъующего действия.
В свою очередь эти два последних пункта подвергаются
в прескриптивной прагматике воздействиям взаимопо­
ручительства (concomitants)^.

31
Недавний анализ этих категорий сделай Хабермасом в
«Unbereitende Bemerkungen...» и обсуждался Ж.Пуленом в цитиро­
ванной выше статье.
32 Ж.-Ф. Лиотар

Другими являются также эффективность вопроса,

обещания, литературного описания, наррации и т. п.
Мы, конечно, кое-что пропускаем. Когда Вштенштейн,
начиная сызнова изучение языка, сосредоточивает свое
внимание на эффектах дискурса, он называет различ­
ные виды высказываний (мы только что назвали неко­
торые из них), которые он агмечаетв языковых играх32.
Этим термином он обозначаем что различные катего­
рии высказываний должны поддаваться наименованию
по правилам, определяющим их свойства и соответ­
ствующее им употребление, точно также как в шахмат­
ной игре существует группа правил, определяющих
свойства фигур и соответствующий способ их пере­
движения.
По поводу языковых игр следует привести три на­
блюдения. Первое: их правила не содержат в самих себе
свою легитимацию, но составляют предмет4 соглаше­
ния —явного или неявного — между игроками (что од­
нако не означает, что эти последние выдумывают пра­
вила). Второе: если нет правил, то нет и игры33; даже
небольшое изменение правила меняет природу игры, а
«прием» или высказывание не удовлетворяющее пра­
вилам, не принадлежат определяемой ими игре.
Это последнее наблюдение приводит к предполо­
жению существования первого принципа, лежащего в

•и Wittgenstein L Investigations philosophiques, op.cit.,§ 23.

M Neumann J., von, Morgenstern О. Theory of Games and Economic
Behavior. Ptinccton U.P., 1948,3e éd., 1954. P. 49: «Игразаключается
в совокупности описывающих ее правил». Формула чуждая духу
Витгентштейна, для которого понятие игры не охватывалось од­
ним определением, поскольку это последнее уже представляет
собой языковую игру (Op. cit., § 65-84).
метод: языковые игры 33

основе всего нашего метода: говорить значит бороть­

ся—в смысле играть; языковые акты31 показывают об­
щее противоборсгво (агонистику)35. Это совсем не зна­
чит, что играюттолько для того, чтобы выиграть. Мож­
но применить прием только из удовольствия от его при­
думать: разве не это мы находим в народной речи или
литературе? Беспрерывное выдумывание оборотов,
слов, смыслов доставляет большую радость, а на уровне
речи — этото,что развивает язык Однако, конечно же,
само такое удовольствие не свободно от чувства успеха,
как минимум вырванного у противника, и зависит от
величины, принятого языка, коннотации36.
Эта идея речевой агонистики не должна скрывать
следующий принцип, комплементарный первому и оп­
ределяющий наш анализ: наблюдаемая социальная
связь основана на речевых «приемах». Раскрывая это
предположение, мы подойдем к главной теме.

м
Этот термин взят у Сёрла: «Языковые акты есть исходные
[минимальные] базовые единицы речевой коммуникации» (Op.cit.
Р. 52). Мы их помещаем скорее под эгидой agon (состязания), не­
жели коммуникации.
•^ Агонистика лежит в основании онтологии Гераклита и ди­
алектики софистов, не говоря уже о первых трагиках. Аристотель
отводит ей большую часть рефлексии над диалектикой в «Топи­
ке» и «О софистических опровержениях». См. также Ницше Ф.
«Состязание у Гомера» в «Пяти предисловиях к пяти ненаписан­
ным книгам» (1872); «Посмертные записки 1870-1873».
•*6 В смысле установленном Л. Ельмслевом: Hjelmslev L.
Prolegomena to a Theory of Language. Пер. на англ. Whitfield, Madison,
U.Wisconsin Press, 1963; был проанализирован P. Бартом в «Нача­
лах семиологии» (BarthesR. Eléments de sémiologie (1964). Paris: Seuil,
1966. § IV. 1.)
4
характер социальной связи:
альтернатива модерна

Если мы хотим рассмотреть знание в наиболее разви­

том современном обществе, то вначале необходимо ре­
шить вопрос о существующем об этом обществе мето­
дологическом представлении. Упрощая до предела, мож­
но сказать, что по крайней мере последние полвека это
представление делилось, в принципе, между двумя мо­
делями: общество образует функциональное целое; об­
щество разделено надвое. Первую модель можно про­
иллюстрировать именем Толкотта Парсонса (по край­
ней мере, в послевоенный период) и его школы; вто­
рую — марксистским течением (все входящие сюда
1ш<ол ы, кш<ими бы разьш1ми огш ни б ь ^
цип борьбы классов и траклуют диалектику как раздвое­
ние единого, влияющее на социальную целостносгь1).
1
См., в частности: Parsons Т. The Social System. Glencoe: Free Press,
1967; его же: Sociological Theory and Modern Society. N.Y.: Free Press,
1967. Библиография марксистской теории современного обще­
ства заняла бы более пятидесяти страниц. С этой целью можно
характер социальной связи: альтернатива модерна 35

Это методологическое расхождение, определяющее

два основных вида дискурса об обществе, берет начало
в XIX веке. Идея о том, что общество составляет органи­
ческое целое, без чего оно перестает быть обществом (а
социология потому теряет предмет исследования), за­
нимала умы основателей французской школы, она уточ­
няется с появлением функционализма и принимает
другой оборот, когда Парсонс в 50-х годах приравнива­
ет общество к саморегулирующейся системе. Теорети­
ческой и даже материальной ее моделью более не явля­
ется живой организм, ее основой становится киберне­
тика, применение которой растет в течение и в конце
второй мировой войны.
У Парсонса принцип системы, если так можно вы­
разиться, еще оптимистичен: он соответствует стаби­
лизации экономического роста и обществам изобилия
под эгидой умеренного welfare state1. У современных не­
мецких теоретиков системная теория технократична,
и даже цинична, если не сказать безнадежна: равнове­
сие между потребностями и ожиданиями индивидов
или групп и функциями, которые обеспечивает эта си-

обратиться к библиографии (документальные и.критические ис­

точники), опубликованной в книге Souym P. Le marxisme après Marx.
R: Flammarion, 1970. Интересная точка зрения на конфликт между
этими двумя большими течениями социальной теории, а также на
их комбинации дана Гоулднером: GonldnerA. WTThe Coming Crisis of
Western Sociology. London: Heineman, 1972. Этот конфликт занима­
ет важное место'в трудах Ю. Хабермаса, следующего в традициях
франкфуртской школы и полемизирующего с немецкой теорией
социальной системы, в особенности, с теорией Н. Лумаиа.
2
Этот оптимизм явно прослеживается в выводах Линда
{LyndR. Knowledge for What? Princeton U.P, 1939. P. 239), которые
цитирует Хоркхаймер (Horkheimer M. Eclipse of Reason. Oxford U.P,
1947. P. 191): «в современном обществе на смену "затертой до
дыр" религии должна прийти наука, которая укажет цели жизни».
36 Ж.-Ф. Лиотар

стема, является всего лишь дополнительной составля­

ющей ее функционирования; истинная же конечная
цель системы, — то для чего она сама как интеллекту­
альная машина запрограммировала себя, — заключает­
ся в оптимизации глобального отношения ее «входов»
и «выходов» {inputs/outputs), т. е. эффею'ивносПэ. Даже ког­
да эти правила изменяются и производятся инновации,
даже когда нарушается функционирование системы:
забастовки, кризисы, безработица или гтолитические
потрясения, что может навести на мысль об альтерна­
тиве или пробудить надежды, речь идет лишь о внут­
реннем наведении порядка, результатом которого яв­
ляется лишь улучшение «жизни» системы; единствен­
ной альтернативой такому росту эффективности мо­
жет стать энтропия, т. е. упадок3.
Здесь снова, но не впадая в упрощенчество социо-

3
Schebky H. Der Mensch in der Wissenschaftlichen Zeitalter. Köln,
1961. 24 sq.: «Суверенитет государства проявляется теперь не в
одном только факте, что оно монополизирует применение наси­
лия (Макс Вебер) или устанавливает чрезвычайное положение
(Карл Шмитт), но прежде всего в том, что государство определяет
меру эффективости всех существующих в нем технических
средств, что оно отбирает для себя те средства, чья эффектив­
ность наиболее велика и по отношению к которым оно может
практически размещаться вне поля их применения, обязательно­
го для других». Кто-то скажет, что это теория государства, а не
системы. Но Шельский добавляет: «Государство само занимает
подчиненное положение уже в силу самой индустриальной циви­
лизации, а именно: средства определяют цели или, точнее сказать,
технические возможности предполагают определенное их ис­
пользование». Хабермас возражал против этого закона, говоря,
что технические средства и системы целенаправленного рацио­
нального действия никогда не развиваются отдельно друг от дру­
га. О «практических следствиях научного и технического про­
гресса» см. в кн.: «Theorie und Praxis». Neuwied: Luchterhand, 1963, а
также EllulJ. La technique et Tenjeu du siede. Paris: Armand Colin, 1954;
id., Le système technicien. Paris: Calman-Lévy, 1954. Öтом, что забас-
характер социальной связи: альтернатива модерна 37

логии социальной теории, трудно не установить, как

минимум, некой параллели между «жесткой» технок­
ратической версией общества и аскетическим усили­
ем которое, под названием «прогрессивного либерализ­
ма», требуется от наиболее развитых индустриальных
обществ, чтобы стать конкурентоспособными (а, сле­
довательно, оптимизировать их «рациональность») в
контексте усиления мировой экономической войны
начиная с 60-х годов.
За тем огромным перемещением, которое мы со­
вершаем переходя от идей Коита к идеям Лумана, уга­
дывается одно и тоже социальное представление: об­
щество есть единая целостность, некая «единичность».
Парсонс сформулировалэтопросто: «Самое решающее
условие правильного динамического анализа в том,
чтобы каждая проблема находилась постоянно и сис­
тематически в связи с состоянием системы, рассмат­
риваемой как целое... Процесс или совокупность состо­
яний либо "содействует" поддержанию (илиразвитию)
системы; либо является "дисфункциональным", по­
скольку наносит ущерб единству и эффективности си­
стемы»1. Однако, эту идею также поддерживают «технок­
раты»*. Отсюда ее правдоподобность: имея возможность

товки и вообще сильное давление, осуществляемое мощными

оршнизациями наемных работников, в конечном итоге создают
напряженность, благотворно действующую на перформатив-
ность системы, недвусмысленно заявляет профсоюзный лидер
Ч. Левинсон, который объясняет этой напряженностью техни­
ческий и управленческий прогресс американской промышлен­
ности (цитируется по: Vîneu Η.-Ε, de. Le Matin. Décembre 1978. №
spécial «Que veut Giscard?»).
4
Parsons Γ Essay in Sociological Theory Pure and Applied. Glencoe:
Free P., 1957 (reed.). R 46-47.
5
Данное слово мы берем в смысле, который Гелбрайт Дж.К.
38 Ж.-Ф. Лиотар

стать действительностью, она имеет и средства дока­

зать это. То, что Хоркхаймер называл «паранойей» здра­
вого смысла6.
К тому же, мы можем считать паранойей реальное
существование систематической саморегуляции сис­
темы и совершенно замкнутого круга явлений и интер­
претаций лишь при условии, что располагаем или счи­
таем, что располагаем неким наблюдательным пунктом,
в принципе скрьпым от их взора. Таково действие прин­
ципа классовой борьбы в теории общества, начиная с
Маркса.
«Традиционная»теория всегда находится подугро-
зой быть включенной в программирование обществен­
ного целого как простое орудие оптимизации достиже­
ний общества оттого, что ее желание абсолютной и все­
общей истины основывается также на единой и всеоб­
щей практике управляющих системы. «Критическая»7
же теория, в силу того, что опирается на двойной прин­
цип и не доверяет различным синтезам и компромис­
сам, должна быть в состоянии избежать такой судьбы.

придавал термину «технокультура» в книге: GalbraithJ.K. Le Nouvel

Etat industriel. Essai sur le système économique américain. Paris: Gallimard,
1968 или в смысле, в кагором Арон Р. употреблял термин «техни­
ко-бюрократическая структура» (см.: Агоп R. Dixhuit leçons sur la
société industrielle. Paris: Gallimard, 1962), a не в том понимании, κσιο-
рое навязывает термин «бюрокра/шя». Этот последний более «же­
сток», поскольку он в равной мере экономический и социополи-
тический и изначально пришел из критики Рабочей оппозицией
(Коллоитай) власти большевиков, а затем из троцкистской оппо­
зиции сталинскому режиму. Об этом см.: Lefort CL Eléments d'une
critique de la bureaucratie. Genève: Droz, 1971, где эта критика рас­
пространяется на бюрократическое общество в целом.
6
HorkheimerM. Eclipse of Reason. Oxford U.P., 1947. P. 183.
7
HorkheimerM. Traditionnelle und kritische Theorie (1937) //Theorie
traditionnelle et théorie critique I TL· Maillard & Müller. Paris: Gallimard,
характер социальной связи: альтернатива модерна 39

Таким образом, марксизмом руководит другая мо­

дель общества (и иное понимание функции знания,
которое может быть в нем произведено и получено). В
основе этой модели лежит борьба классов, которая со­
провождает вклад капитализма в традиционное граж­
данское общество. Здесь невозможно обойтись без пе-
рипитий, которые занимают общественную историю,
политику и идеологию в течении более века. Доста­
точно напомнить об итоге, который сегодня можно
подвести этим перипетиям, ибо судьба их известна: в
странах с либеральным или прогрессивно-либераль­
ным правлением происходит преобразование этой
борьбы и ее руководителей в регуляторы системы; в
коммунистическихстранахпроисходит возвращение,
под тем же именем марксизма, тоталитарной модели
и ее тоталитарных последствий, а борьба, о которой
идет речь, просто лишена права на существование8. И
повсюду под разными названиями, Критика политичес­
кой экономии (под названием «Капитала» Маркса) и
критика связанного с ней общества отчуяодения, исполь­
зуются в качестве элементов при программировании
системы9.
Естественно, что под воздействием этих процессов
критическая модель поддерживалась и развивалась
меньшинством, например, Франкфуртской школой или

1974; Théorie critique / tir. Collectif du Collège de philosophie. Paris:

Payot, 1978. Л также очень толковая библиография по Франкфур­
тской школе на фр. яз. в журнале «Esprit» (1978. N°5), составленная
Hoehn и Raulet.
R
Lefort CL Op.cit.; id. Un homme en trop. Paris: Seuil, 1976;
Castoradis С La société bureaucratique. Paris: 10/18,1973.
9
См., например: Garnier].?. Le marxisme lénifiant. Paris: Le Sicomore,
1979.
40 Ж.-Ф, Лиотар

группой «Социализм или варварство»10. Но, невозмож­

но скрыть, что социальная основа принципа разделе­
ния, классовой борьбы исчерпала себя и даже утратила
всякую радикальность, что, в конечном счете, постави­
ло модель под угрозу утраты теоретической основы и
сведения ее к «утопии», или к «надежде»11, к выступлени­
ям протеста за достоинство человека во имя человека
или разума, или творчества, или еще такой социаль­
ной категории, наделенной in extremis невозможными
на сегодняшний день функциями критического поряд­
ка, как третий мир или студенческая молодежь12.
Этот схематический (или упрощенный) экскурс
имел своей единственной целью уточнить проблема­
тику, в которой мы собираемся поместить вопрос о зна­
нии в развитых индустриальных обществах. Ибо мы не
можем знать, что считается знанием, т. е. с какими про­
блемами развития и распространения знания мы встре­
чаемся сегодня, если ничего не знаем об обществе, в
котором оно помещается. И сегодня, как никогда ранее,
узнать что-либо об обществе означает, прежде всего,
выбрать способ постановки вопроса, который так же
является способом получения ответа. Согласиться с тем,

10
Это название носил «революционный орган критики и
ориентации», публиковавшийся в 1945-1965 годах группой глав­
ных редакторов (под разными псевдонимами), где были К де Во-
мои, Д Бланшар, К Касториадис, С деДисбах, К. Лефор, Ж.-Ф. Ли­
отар, А. Мазо, Д. Мотэ, Б. Сарель, П. Симон, П. Суйри.
11
Bloch Е. Das Prinzip Hoffnung (1954-1959), Francfort, 1967;
Raulet G. Utopie-Marxisme selon E. Bloch. Paris: Payot, 1976.
12
Здесь намек на теоретическую халтуру, вызвавшую шум­
ные отклики во время алжирской и вьетнамской войн, а также в
среде студенческого движения в шестидесятые годы. Историчес­
кий обзор этого дали Schnapp A, Vidal-Naquet 7? Journal de la Commune
étudiante. Paris: Seuil, 1969 (présentation).
характер социальной связи: альтернатива модерна 41

что главная роль знания — быть необходимым элемен­

том функционирования общества и действовать в за­
висимости от занимаемого ею места, можно только в
случае, если мы согласимся считать общество большой
машиной1*.
И, наоборот, мы можемучитывать его критическую
функцию и пытаться ориентировать его распростране­
ние в этом направлении, только если согласимся, что
общество не является интегральным целым и что оно
сохраняет приверженность принципу оспаривания11.
Альтернатива представляется ясной: однородность или
двойственность органически присущая социальному,
функционализм или критицизм знания; но выбор мо­
жет оказаться трудным или произвольным.
Бьшапредприг1ягтпопьш<аизбежа1ъэтого,путемвы-
явпения двух категорий знания; первая—эпго позитивизм,
который находит широкое применение в технических
приемах, относящихся к людям или материалам, и пред­
лагает себя в качестве необходимой производительной
силы системы; вторая — знание критическое, рефлек­
сивное или герменевтическое, которое, задаваясь пря­
мо или косвенно вопросом о ценностях или целях, про­
тивостоит всякому «повторному использованию»15.

13
MumfordL The Myth of the Machine. Technics and Human
Development. London: Seeker & Warburg, 1967.
14
Колебаниями между этими двумя гипотезами пропитан
призыв, призванный несмотря ни на что добиться участия интел­
лектуалов в системе: Nemo Ph. La nouvelle responsabilité des clercs // Le
Monde. 8 septembre 1978.
15
Теоретическое противоборство между Naturwissenschaft и
Geistwissenschafi^Qßpv свое начало от В. Дил ьтея ( 1863-191-1). См., напри
мер, на рус. яз.: Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизичес­
ких схемах // Новые идеи в философии. Спб., 1912. № 1.
глава 5
характер социальной связи:
перспектива постмодерна

Не будем здесь следовать раздельному решению. Мы

полагаем, что альтернатива, которую эта перспектива
стремится разрешить, а на делетолько воспроизводит,
перестает соответствовать интересующим нас обще­
ствам, и что сама эта альтернатива принадлежит еще к
мышлению по противоположности, которое не соот­
носится с наиболее живучими способами постмодер-
нисткого познания. Экономическая .«активизация» на
современной фазе развития капитализма, поддержива­
емая изменениями техники и технологий, сопровож­
дается, как мы уже говорили, изменением функции го­
сударства: начиная с этого синдрома формируется об­
раз общества, который обязывает серьезно пересмот­
реть подходы, представленные в качестве альтернати­
вы. Короче говоря, фунюдии регулирования, а значит и
воспроизводсгва, уже являются и будут далее все более
отчуждаться от управляющих и передаваться технике.
характер социальной связи: перспектива постмодерна 43

Самое важное дело здесь — давать информацию, кото­

рую технические средства должны держать в своей па­
мяти, чтобы принимать правильные решения. Распоря­
жение информацией уже входит и будет входить в
обязанности экспертов всех видов. Правящий класс есть
и будет классом, который принимаег решения. Но он уже
образуется нетрадиционным политическим классом, а
разнородным слоем, сформированным из руководите­
лей предприятий, крупных функционеров, руководите­
лей больших профессиональных организаций, профсо­
юзов, политических партий и религиозных конфессий52.
В этом контексте новым является то, что бывшие
полюса притяжения, созданные национальными госу­
дарствами, партиями, профессиями, институтами и ис­
торическими традициями, теряют свою привлекатель­
ность. И не похоже, что они будут заменены, по край­
ней мере, в том масштабе, какой они сейчас имеют. Трех-
кЬнтинентальная Комиссия не является больше попу­
лярным полюсом притяжения. «Отождествление» с ве­
ликими именами, героями современной истории ста­
новится все более трудным53. Больше не вдохновляет

52
М.Ален, распорядитель Планового управления Франции,
писал: «Плановое управление — это исследовательское бюро пра­
вительства... Это еще и большой перекресток нации, перекресток,
на котором встречаются идеи, где сталкиваются точки зрения и
где формируются перемены... Нам нельзя оставаться одним. Нуж­
но, чтобы другие нас просвещали...» (L'Expansion. Novembre 1978.)
О проблеме принятия решений см.: Gafgen G. Theorie der
wissenschaftlichen Entscheidung. Tubingen, 1963; SfezL. Critique de la
décision. Paris: Presse de la Fondation nationale des sciences politiques, 1976.
53
Проследите за закатом в последние двадцать лет таких ве­
ликих имен как Спшин, Мао, Касгро в качестве родоначальников
революции. Подумайте о том, как пагрескался образ президента
Соединенных Штатов после Уотергейта.
44 Ж.-Ф. Лиотар

стремление «догнать» Германию, что в общем-то пред­

лагал президент Франции как цель жизни своим сооте­
чественникам. Ктомуже, может ли это быть целью жиз­
ни? Такая цель остается на усмотрение каждого. Каж­
дый предоставлен сам себе. И каждый знает, что этого
«самому себе» — мало54.
Изэтойдекомпозиции великих рассказов, которые
мы будем рассматривать дальше, следует, что никто..не
рассматривает разрыв социальной связи и переход со­
циальных групп в состояние некой массы, состоящей
из индивидуальных атомов, вовлеченных в абсурдное
броуновское движение55. В этом ничего нет; это всего
лишь одно видение, которым, как нам кажется, овладе­
ли «райские» представления о потерянном «органичес­
ком» обществе.
«Самость» это мало, но она не изолирована, а встра­
ивается в сложную и мобильную* как никогда, ткань от­
ношений, Независимо оттого молодой человек или ста­
рый, мужчина или женщина, богатый или бедный, он

54
Это центральная тема книги Музиля Р. Человек без свойств.
Т. 1, 2. Москва: Ладомир, 1994. В комментариях к французскому
изданию этой книги Ж. Буврес подчеркивает близость этой темы
с темой «богооставленностй» (dereliction) человека, связанной с
«кризисом» науки в начале XX века и с появлением'эпистемоло­
гии Э. Маха. Он приводит следующие свидетельства: «Учитывая, в
частности, состояние науки, человек может быть сделан только
из того, о чем ему говорят, что он есть, или из того, что делают с
тем, что он есть... Это мир, в кагором пережитые события стано­
вятся независимыми от человека... Это мир, где все «случается»,
происходит, однако без того, чтобы это было с кем-то, без кого-
то, кто мог бы за это агветить». (Bouveresse J. La problématique du sujet
dans "L'Homme sans qualités" // Noroît (Arras). №234 àc 235. Décembre
1978—janvier 1979.)
55
ВашШага]. A l'ombre des majorités silencieuses, ou lafindu social.
Paris: Utopie, 1978.
характер социальной связи: перспектива постмодерна 45

всегда оказывается расположенным на «узлах» линий

коммуникаций, сколь бы малыми они ни были56. Лучше
сказать: помещенным в пунктах, через которые прохо­
дят сообщения различного характера. И даже самый
обездоленный никогда не бывает лишен власти над со­
общениями, которые проходят через него и его пози­
ционируют, — будь то позиция отправителя, получате­
ля или референта. Ибо его перемещение относительно
эффектов этих языковых игр (понятно, что о них идет
речь) допускается — по меньшей мере, в определенных
пределах, которые к тому же весьма расплывчаты — и
даже порождается различными отладками и особенно
доводками, которым подвергают систему для улучше­
ния ее перформативности. Можно сказать, что система
может и должна способствовать этим перемещениям —
в той мере, в какой она борется против собственной
энтропии, и что нововведение, связанное с неожиданг
ным «приемом» и соответствующим перемещением
того или иного партнера или группы оказавшихся при­
частными партнеров, могут дать системе ту дополни­
тельную перформативность, которая постоянно ей тре­
буется и постоянно же потребляется57.
Теперь становится понятным, в какой перспективе
мы предлагали выше языковые игры в качестве общего
исследовательского метода. Мы не настаиваем на том,
56
Это терминология теории систем; например, Ф, Немо
(Op.cit.) пишет: «Представим общество в виде системы в киберне­
тическом смысле этого слова. Такая система есть сеть коммуни­
каций с перекрестками, на которых коммуникация накладывает­
ся друг на друга и откуда она перераспределяется...»
57
Ж.-П. Гариье приводит следующий пример: «Информаци­
онный центр по социальным инновациям, руководимый А. Дужье
и Ф. Блох-Лане, имеет своей задачей рецензировать, а нал изиро-
46 Ж.-Ф. Лиотар

что каждая социальная связь носит именно такой ха­

рактер, оставим этот вопрос открытым; но считаем, что,
во-первых, языковые игры есть необходимый для суще­
ствования общества минимум связи. Чтобы согласить­
ся с этим, нет необходимости прибегать к робинзонаде:
человеческий ребенок еще до своего рождения, а мо­
жет быть уже самим даваемым ему именем, оказывает­
ся соотнесенным с историей через свое окружение58, и
по отношению к этой истории он позже начнет пере­
мещаться. Или еще проще: вопрос о социальной связи,
в качестве вопроса, есть языковая игра, игра в «вопро-
шание», которая немедленно позиционируеттого, кто
задает вопрос; того, к кому этот вопрос обращен и рефе­
рент, о котором вопрошают. Сам вопрос является, та­
ким образом, уже социальной связью.
Во-вторых, в обществе, где коммуникационная со­
ставляющая становится с каждым днем все явственнее,
одновременно как реальность и как проблема59, очевид­
но, что языковый аспект приобретает новое значение,
которое было бы неверно сводить к традиционной аль­
тернативе манипуляционной речи или односторонней

вать и распространять информацию о новых экспериментах в

каждодневной жизни (образование, здоровье, правосудие, куль­
турная деятельность, урбанизм и архитектура и т. п.). Этот банк
данных по «альтернативным практикам» предлагает свои услуги
государственным органам, ответственным за то, чтобы «граж­
данское общество» было цивилизованным обществом: Плановое
управление, Секретариат социальной защиты и т.д.» (Garnier J.-P.
Op.cit. P. 93).
58
3. Фрейд особенно настаивал на этой форме «иредуготов-
лен-ности». См., например: Robert M. -Roman des origines, origine àxx
roman. Paris: Grasset, 1972.
59
См. труды M.Ceppa, в частности, «Гермес»: Serres M. Hermès. I
— IV. Paris: Minuit, 1969 — 1977.
характер социальной связи: перспектива постмодерна 47

передачи информации, с однойстороны,или же сво­

бодного выражения и диалога — с другой стороны.
Одно слово по последнему пункту Описывать эту
проблему в простых терминах теории коммуникации,
значит забыть о двух моментах: сообщения имеют со­
вершенно разные формы и результаты, в зависимости
оттого, являются ли они денотативными, прескриптив-
ными, оценочными, иерформативными и др. Несом­
ненно, что все они существуют не только потому, что
передают информацию. Свести их к этой функции оз­
начало бы согласиться с перспективой, которая непра­
вомерно ставит в привилегированное положение точ­
ку зрения системы и один только ее интерес. Поскольку
это кибернетическая машина, которая работает на ин­
формации, то задаваемые ей при программировании
цели содержат, например, прескриптивные и оценоч­
ные высказывания, которые машина не будет исправлять
при своем функционировании, например, максимиза­
ция ее производительности. Но как можно гарантиро­
вать, что максимизация производительности всегда яв­
ляется лучшей целью для социальной системы? «Атомы»,
формирующие материю социальной системы, во вся­
ком случае, являются полномочными в отношении этих
высказываний и, в частное™, этого вопроса.
С другойстороны,информационнаятеорияв ее гру­
бой кибернетической версии упускает из виду решаю­
щий аспекг, который мы уже подчеркивали, а именно —
агонистический. Атомы расположены на пересечении
прагматических связей, но они также перемещаются
под воздействием информации, которая через них про­
ходит, находясь в постоянном движении. Каждый язы­
ковой партнер, получая направленные на него «при-
48 Ж.-Ф. Лиотар

емы», подвергается «перемещению», изменению само­

го разного рода, и нетолько когда он является отправи­
телем или референтом, но также и в качестве получате­
ля сообщения. Эти «приемы» неизбежно вызывают «от­
ветные приемы»; однако, все знают по опыту, что эти
последние не могут быть «хорошими», раз они всего
лишь ответные. Поскольку они являются всего лишь
запрограммированными эффектами встратегиипро­
тивника, то осуществляют именно ее и, следовательно,
идут прямо противоположно в изменении соотноше­
ния сил. Отсюда то значение, кагарое имеет способ про­
ведения «приема» для осложнения перемещения и далее
его дезориентации; этот «прием» (новое высказывание)
должен быть неожиданным.
Для понимания этого способа социальных отно­
шений, в каком бы масштабе мы их не рассматривали,
нужна не одна только коммуникативная теория, но так­
же еще и теория игр, которая включает агонистику в
свои предпосылки. И можно уже догадаться, что в этом
контексте требуемое новшество не является простой
«инновацией». У многих современных социологов мы
находим поддержкуэтогоподхода60, не говоря ужео лин­
гвистах или философах языка.
Такая «атомизация» социальности в гибких сетях
языковых игр может показаться слишком далекой от
современной действшельности, которая представляет­
ся скорее блокированной бюрократическим артрозом61.
60
Gojjman Ε. The Presentation of Self in Everyday Life. Edinburgh:
U. of Edinburgh P, 1956; GouldnerA. WOp.cit.,chap.lO; TouraineA. La
voix et le regard. Paris: Seuil, 1978; TouraineA. et al. Lutte étudiante. Paris:
Seuil, 1978; CaUon M. Sociologie des techniques? // Pandore. 1979. №2.
P. 28-32; Watzlawicketal. Op.cit.
61
См. выше примеч.41. Тема общей бюрократизации как бу-
характер социальной связи: перспектива постмодерна 49

Можно по крайней мере указать на важность институ­

ций, которые накладывают ограничения на игры, а сле­
довательно размечают границы изобретательности
партнеров в плане применения приемов. Это, по-види­
мому, не составляет особой трудности.
При обычном использовании речи, например в раз­
говоре между двумя друзьями, собеседники пускают в
ход все средства, изменяя игру от одного высказывания
к другому вопрос, просьба, угверждение, рассказ — все
бросается вперемешку в бой. Это бой не без правил62, но
ее правило разрешает и даже стимулирует весьма боль­
шую изменчивость высказываний.
Таким образом, с этой точки зрения, институция
всегда отличается от дискуссии, тем, что она требует
дополнительных ограничений, чтобы декларируемые
высказывания были приемлемыми для нее. Эти ограни­
чения как фильтры действуют на силу дискурса, они
обрывают возможные связи в коммуникативных сетях:
есть вещи, о которых нельзя говорить. Кроме того, они
отдают предпочтение некоторым классам высказыва­
ний, а иногда и одному единственному, господство ко­
торого характеризует дискурс определенной институ­
ции: нужно говорить об определенных вещах и в опре­
деленной манере. Как, например, команда в армии, мо­
литва в церкви, доносительство в школе, рассказ в се­
мье, задавание вопросов в философии, производитель­
ность на предприятии... Бюрократизация есть крайнее
проявление этой тенденции.

дущего современных обществ раскрывалась еще у Рицци: Rizzi В.

La bureaucratisation du monde. Paris, 1939.
62
Grice H.R Logic and Convcrsation//Speech Act III. Syntax and
Semantics / Cole P., Morgan J J. (ed.). N.Y.: Academic R, 1975. Ρ 59-82.
50 Ж.-Ф. Л йота ρ

Тем не менее, эта гипотеза об институции еще слиш­

ком «тяжела»: она исходит из «вещного» видения того,
что институировано. Сегодня нам известно, что грани­
ца, которую ставит институция потенциалу языка, на
«деле» никогда не была установлена (даже, когда фор­
мально она имеется63). Эта граница сама скорее являет­
ся промежуточным результатом и ставкой языковых
стратегий, применяемых как в, так и вне институции.
Например, возможна лив университете игра в экспери­
менты с языком (поэтика)? Можно ли рассказывать анек­
доты coßeiy министров? Дискутировать в казарме? От­
веты очевидны: да, если университет открывает твор­
ческие мастерские; да, если совет работает с фугуроло-
гическими сценариями; да, если старший по чину со­
гласен обсу^вдать вопросы с солдатами. Говоря другими
словами: да, если границы старой институции передви­
нуты64. И наоборот, границы становятся незыблемыми,
если они прекращают быть ставкой в игре.
Именно в этом смысле, следует, как нам кажется,
подходить к рассмотрению современных институтов
знания.

63
О феноменологическом подходе к проблеме см. М. Мерло-
Понти: Merleau-Ponty M. (ed. Cl. Lefort). Résumés de cours. Paris:
Gallimard, 1968 (курс лекций 1954-55г.) О психоаналитическом
подходе:.Loureau R L'analyse institutionnelle. Paris: Minuit, 1970.
64
В указ.выше работе M. Калона читаем: «Социологизм есть
движение, которым акторы устанавливают и учреждают разли­
чия; границы между социальным и не социальным; тем, что отно­
сится к техническому и что не относится; воображаемым и ре­
альным: линия, прочерчивающая эти границы, еспъ ставка в борь­
бе и никакой консенсус не возможен, за исключением случая то­
тального господства». Ср. с рассуждениями Турена по поводу так
называемой «перманентной социологии» (TouraineA. La voix et le
regard. Paris: Seuil, 1978).
глава 6
прагматика нарративного знания

Против некритического принятия концепции инстру­

ментального знания в наиболее развитых обществах у
нас есть два возражения, о которых мы уже говорили
выше. Знание — это не наука, особенно в ее современ­
ной форме; эта последняя, хотя и не может затемнить
проблему легитимности знания, заставляет нас ставить
эту проблему во всей ее не только социо-политичес-
кой, но и эпистемологической полноте. Уточним для
начала природу «нарративного» знания; такой анализ
поможет путем сравнения лучше обозначить по мень­
шей мере некоторые из характеристик формы, которую
принимает научное знание в современном обществе;
он также дает возможность понять, как сегодня можно,
а как нельзя ставить вопрос о легитимности.
Знание не сводится к науке и даже вообще к позна­
нию. Познание можно трактовать как совокупность выс­
казываний, указывающих предметы или описывающих
52 Ж.-Ф. Лиотар

их65 (за исключением всех остальных высказываний),

и по отношению к которым можно сказать верны они
или ложны. Наука в этом смысле является областью по­
знания. Но даже если наука формулирует денотатив­
ные высказывания, то она предполагает два дополни­
тельных условия их приемлемости: первое — предме­
ты, к которым они относятся должны быть рекурсивно
доступными, и, следовательно, находиться в эксплицит­
ных условиях наблюдения; и второе — имеется возмож­
ность решать принадлежит или нет каждое из этих выс­
казываний языку, который эксперты считают релевант­
ным66.
Между тем, под термином «знание» понимается не
только совокупность денотативных высказываний
(хотя конечно и она); сюда примешиваются и представ­
ления о самых разных умениях: делать, жить, слушать и
т. п. Речь, следовательно, идет о компетенции, которая
выходит за рамки определения и применения истины
как единственного критерия, но помимо этого оцени­
вается по критериям деловым (техническая квалифи­
кация), справедливости и/или добра (нравственная
мудрость)^ красоты звучания, окраски (аудио и визуаль­
ная чувствительность) и т. д. Понимаемоетакимобра­
зом знание есть то, что делает кого-либо способным
65
Аристотель строго ограничивал предмет познания, опре­
деляя то, что он называл апофаитикой: «Любая речь что-то озна­
чает (sémcintïkos), но не любая речь является денотативной
(apopb#ntikos):rraKOiioPi является только та, про которую можно
сказать верно или ошибочно. Однако, это не всегда возможно:
молитва, например, это речь, но она ни верна, ни ложна» (Péri
herménèias; 4,17а).
66
Popper К Logik der Forschung. Vienne: Springer, 1935; id. Normal
Science and its Dangers // Criticism and the Growth of Knowledge /
btakosI;&MusgraveA^(ed.)Xambridge(GB)U.R, 1970. Vol. I.
прагматика нарративного знания 53

произносить«хорошие» денотативные высказывания,

а также «хорошие» престкриптивные или оценочные
высказывания... Оно не сводится к компетентности, на­
правленной на какой-то один вид высказываний, ска­
жем, когнитивных, и исключении других. Напротив, оно
дает возможность получать «хорошие» достижения по
многим предметам дискурса, которые нужно познать,
решить, оценить, изменить... Отсюда вытекает одна из
главнейших черт знания: оно совпадает с широким «об­
разованием» компетенции, оно есть единая форма, воп­
лощенная в субъекте, состоящем из различных видов
компетенции, которые его формируют.
Другой характеристикой, которую нужно отметить,
является близость такого знания к обычаю. Что же на
самом деде, представляет собой «хорошее» прескрип-
тивное или оценочное высказывание или «хорошее»
достижение в денотативной или специальной облас­
ти? И те, и другие считаются «хорошими», поскольку
соответствуют критериям (справедливости, красоты,
правды и деловитости), установленным в сообществе,
которое образуют собеседники «знающего». Первые
философы67 называлитакойспособ легитимации выс­
казываний мнением. Консенсус, который позволяет
очертить такого рода знание и различать того, кто зна­
ет оттого, кто не знает (иностранец, ребенок), состав­
ляет культуру народа68.
Такое краткое напоминание о том, что знание мо­
жет выступать как образование или как культура, опи-
67
BeaufretJ.Le poème de Parménide. Paris: PUF, 1955.
68
Здесь «Bildung еще и в смысле, который ему придавал куль-
турализм (англ. «culture»). Этот термин преромантизма и роман­
тизма (ср. у Гегеля «Volksgeist»).
54 Ж.-Ф. Л йота ρ

рается на этнографические описания69. Но антрополо­

гия и литература, ориентированные на общества, пере­
живающие быстрое развитие, также находят в них свое
продолжение, по крайней мере, в определенных секто­
рах70. Сама идея развития предполагает горизонт неко­
ей неразвитости, где разные компетентности предпо­
лагаются связанными единством традиции и не делят­
ся в зависимости от качеств, составляющих предмет ин­
новаций, дискуссий и специфического ракурса рас­
смотрения. Эта оппозиция необязательно должна учи­
тывать изменение природы состояния знания от «при­
митивного» к «цивилизованному»71, она вполне совме­
стима с тезисом о строгом тождестве «дикого» и науч­
ного мышления?2; и даже с оппозицией, как бы противо­
положной предыдущей, дающей превосходство обыч­
ному знанию над современной дисперсией компеген-
ций73.
Можно заметить, что все наблюдатели, каким бы
ни был сценарий, предлагаемый ими для того, чтобы
драматизировйть и осмыслить расхождение между этим
обычным состоянием знания и тем состоянием, кото­
рого оно достигает в эпоху расцвета наук, сходятся во
мнении, что в формировании традиционного знания
первенствует нарративная форма. Одни рассматрива-

69
См. американскую школу культурализма: С. DuBois,
A. Karclinér, & Linton, M. Mead.
70
Например, учреждение европейского фольклора с конца
XVIII века в отношении с романтизмом: исследования братьев
Гримм, Вука Каратича (народные сербские сказки)» и т. д.
71
Это был, коротко, тезис Лёви-Брюля {Levy'-Brühl L. La
mentalité primitive. Alcan, 1922).
72
Lfai-Stausse CL La pensée sauvage. Paris: Plön, 1962.
11
]aulin R. La paix blanche. Paris: Seuil, 1970.
прагматика нарративного знания 55

ют эту форму саму по себе74. Другие видят в ней оформ­

ление в диахронном плане структурных операторов, ко­
торые, по их мысли, собственно и составляют знание,
оказывающееся, таким образом, в игре75. Третьи дают
этому «экономическое» — в фрейдистском смысле —
толкование76. Мы здесь остановимся только на нарра­
тивной форме. Рассказ — это самая лучшая в самых раз­
ных смыслах форматакогознания,
Прежде всего, народные истории сами рассказыва­
ют о том, что можно назвать положительными или от­
рицательными образованиями {Bildungen), т. е. успеха­
ми или неудачами, которые венчают героев и либо дают
свою легитимность общественным институтам (фун­
кция мифов), либо предлагают положительные или от­
рицательные модели (счастливые или несчастные ге­
рои) интеграции в установленные институты (леген­
ды, сказки). Таким образом, рассказы позволяют, с од­
ной стороны, определить критерии компетентности,
свойственные обществу в котором они рассказывают­
ся, а с другой — оценить, благодаря этим критериям,
результаты, которые в нем достигаются или могут быть
досгигауты.
Далее, нарративная форма, в отличие от развитых
форм дискурса знания, допускает внутри себя множе­
ственность языковых игр. Так, в рассказе можно найти
во множестве денотативные высказывания, относящи-
74
Propp VI. Morphologie of the Folktale // International Journal of
Linguistics. №24, octobre 1958.
75
Lévi-Stausse Cl. La structure des mythes (1955) // Anthropologie
structurale. Paris: Pion, 1958; id. La structure et la forme. Réflexions sur un
ouvrage de Vladimir Propp // Cahiers de l'Institut de science économique
appliquée. №99. Série M, mars 1960.
76
Roheim G. Psychoanalysis and Anthropology. N. Y., 1950.
56 Ж.-Ф. Лиотар

еся, например, к небу, ко временам года, к флоре и фау­

не; деонтические высказывания, предписывающие что
нужно делать в отношении самих этих референтов или
в отношении родства, различия полов, детей, соседей,
чужеземцев и т. д.; вопросительные высказывания, ко­
торые включаются, например, в эпизоды вызова (отве­
чать на вопрос, выбирать часть из доли); оценочные выс­
казывания и пр. Критерии оказываются здесь перепле­
тенными в плотную ткань, а именно, ткань рассказа, и
упорядоченными в виду целостности, характеризую­
щей этот род знания.
Ниже мы рассмотрим третье свойство, относящее­
ся к передаче этих рассказов. Их повествование чаще
всего подчиняется правилам, закрепляющим их праг­
матику. Это не значит, что по установлению такое-то
общество назначает на роль повествователя такую-то
категорию по возрасту, полу, семейному или професси­
ональному положению. Мы говорим здесь о прагмати­
ке народных рассказов, которая им, если можнотакска­
зать, имманентна. Например, рассказчик индейского
племени кашинахуа77 всегда начинает свое повество­
вание с одной и той же формулы: «Вот история о... Из­
давна я слышал ее. Сейчас я в свой черед расскажу ее
вам. Слушайте». А заканчивал он другой неизменной
формулой: «На этом кончается история о... Рассказал
вам ее... [имя рассказчика, данное ему кашинахуа], для
Белых... [испанское или португальское имя того же рас­
сказчика]»78.
Беглый анализ такого двойного прагматического
указания показывает следующее рассказчикисгории об-
77
Ans André M., de. Le dit des vrais hommes. Paris: 10/18,1978.
78
Ibid. P. 7.
прагматика нарративного знания 57

ладает компетенцией, только потому, что он был когда-

то ее слушателем. Сегодняшний слушатель через это
слушание получает в потенции такую же возможность.
О рассказе сказано, что он пересказывается (дажеесли
его нарративная действенность в сил ьной степени вы­
мышлена) и пересказывается «извечно»: его герой, тоже
индеец кашинахуа, был в свое время слушателем, а по­
том может быть и рассказчиком этого же рассказа. В
силутакогосходства положения сегодняшний рассказ­
чик может сгать затем героем рассказа, также как им
стал Старейшина. На деле, он уже является героем, по­
скольку носитимя, которое он сообщает в конце своего
повествования, и которое было ему дано в соответствии
с каноническим рассказом, легитимирующим распре­
деление патронимов [отчеств] у кашинахуа.
Прагматическое правило, проиллюстрированное
этим примером, конечно не распространяется на все
случаи79. Но оно показывает1 один из признаков обще­
признанного свойства традиционного знания; нарра­
тивные «посты» (отправитель, получатель, герой) рас­
пределяются таким образом, что право занять один из
них — пост отправителя — основано на двояком факте:
на том, что [такой-то индивид] ранее занимал другой
пост — получателя, и на том, что о нем — благодаря
имени, которое он носит — уже говорилось в рассказе,
т. е. на факте быть помещенным в позицию диегетичес-
кого (diégétiqué) референта других нарративных случа­
ев80. Знание, которое передается этими повествования-
79
Мы выбрали этот пример из-за прагматического «ярлыка»,
которым окружена передача рассказов и чья антропология ста­
рательно нам передается. См.: Clasters P. Le grand Parler. Mythes et
chants sacrés des Indiens Guarani. Paris: Seuil, 1974.
80
О нарратологии, которая вводит в анализ прагматическое
58 Ж.-Ф. Лиотар

ми, практически не связано с одними только функция­

ми высказывания, но определяет, таким образом, сразу
и то, что нужно сказать, чтобы тебя услышали, и то,
что нужно слушать, чтобы получить возможность го­
ворить, и то, что нужно играть (на сцене диегетичес-
кой действительности), чтобы суметь создать предмет
рассказа.
Языковые акты*ι, свойственные этому роду знания,
таким образом, осуществляются не только тем, кто го­
ворит, но и тем, к кому обращена речь, а также третьим
лицом, о котором говорится. Знание, образующееся в
такой конструкции, может показаться «компактным» по
сравнению с так называемым «развитым» знанием. Оно
позволяетясно видеть, кактрадиция рассказовявляется
в то же время традицией критериев, которые определя-
юттроййую компетенцию — умение говорить, слушать
и делать, — где разыгрываются отношения внутри са­
мого сообщества и с его окружением. Именно через рас­
сказы передается набор прагматических правил, кон­
ституирующих социальную связь.
Четвертый аспект нарративного знания заслужи­
вает тщательного рассмотрения. Речь идет1 о его влия­
нии на темп. Повествовател ьная форма подчиняется оп­
ределенному ритму, она является синтезом мегра, раз­
бивающего темп на правильные периоды, и ударения,
модифицирующего длительность и амплитуду некото­
рых из них82. Это- вибрирующее и музыкальное свой-

измерение,см.тр.Ж.Женста: Genette G. Figures III. Paris: Seuil, 1972.

81
См. примеч. 34 данной книги.
82
Отношение метр/ударение, образующее и изменяющее
ритм, находится в центре гегелевской рефлексии над спекуляци­
ей. См.: Гегель ГВ.Ф. Феноменология духа. Предисловие, § 4.
прагматика нарративного знания 59

ство со всей очевидностью проявляется при ритуаль­

ном исполнении некоторых кашинахуанских сказок
Они передаются в ситуациях посвящения, в совершен­
но неизменной форме, специфическим языком, скры­
вающим лексические и синтаксические нарушения, и
поются как бесконечные монотонные речитативыхз.Это
весьма загадочное знание, неподдающееся пониманию
молодых людей, к которым оно адресуется!
И, тем не менее, это очень распространенное зна­
ние: знание детских считалочек, знание, которое репе-
титивная музыка вплоть до -наших дней пытается зано­
во открыть или хотя бы приблизиться к нему. Оно дает
пример удивительного свойства: по мере того, как метр
одерживает верх над ударением во всех звуковых, рече­
вых или неречевых, обстоятельствах, темп перестает
быть подпоркой запоминания и превращается в древ­
нее отбивание ударов, которое за отсутствием замет­
ной разницы между периодами не позволяет их про­
считывать и заставляет забыть о них84. Если мы посмот­
рим на форму поговорок, пословиц, максим, которые
представляют собой как бы крохотные сколки с возмож­
ных рассказов или матрицы старинных рассказов, и
которые все еще продолжают циркулировать на неко­
торых уровнях современного общества, то сможем об­
наружить в ее просодии печать этойстраннойтемпо-
рализации, которая полностью расходится с золотым
правилом сегодняшнего знания — не забывать.
Итак, должна существовать конгруэнтность между,

83
Эта информация любезно предоставлена A.M. д'Анс, кото­
рого мы благодарим.
м
См.: Charles D. Le temps de la voix. Paris: Delarge, 1978; Avron D.
L'appareil musical. Paris: 10/18,1978.
60 Ж.-Ф. Лиотар

с одной стороны, такой функцией нарративного зна­

ния как «забвение» (Jéthcde) и с другой — функциями фор­
мирования критериев, унификации компетенций и со­
циальной регуляции, о которых мы говорили выше. Для
простоты мы могли бы сказать, что коллективность, ко­
торая делает из рассказа ключевую форму компетенции,
вопреки нашим ожиданиям, не имеет потребности в
воспоминаниях о своем прошлом. Она находит.-веще­
ство своей социальной связи не только в значений пе­
редаваемых рассказов, но и в самом акте их рассказыва­
ния. Референция рассказов может, безусловно, принад­
лежать прошедшему времени, но в действительности
она всегда современна акту «здесь и теперь», который
всякий раз проявляет эфемерную темпоральность, про­
стирающуюся от «Я слышал, что...» до «Сейчас вы услы­
шите...»
Суть прагматических правил повествования тако­
го рода втом, что они указывают принципиальную иден­
тичность всех обстоятельств рассказа. Она даже может
ничего не значить, какэточасто бывает, и из уважения
к этикету не стоит прикрываться тем, что за этим стоит
юмор или страх. Тем не менее, значение придается имен­
но метрическому отбиванию обстоятельств рассказа, а
не различию ударения каждого перформанса. Поэтому
мы можем назвать такую темпоральность одновремен­
но мимолетной и древней85.
Наконец, также как эта коллективность, отдающая
первенство нарративной форме, не нуждается в воспо­
минаниях о своем прошлом, она, тем более, не нужда-

85
Eliade M. Le mythe de 1 éternel retour: Archétypes et répétitions.
Paris: Gallimard, 1949.
прагматика гшрративного знания 61

ется в специальных процедурах дающих разрешение

на ее рассказы. Прежде всего, с трудом можно предста­
вить, что она отделяет повествовательную инстанцию
о других, чтобы дать ей некую привилегию в прагмати­
ке рассказов, и потом, что она задается вопросом о пра­
ве, по которому рассказчик, оторванный как от слуша­
теля, так и от диегесиса, стал бы рассказывать то, что он
рассказывает, и наконец, что она предпринимает ана­
лиз или анамнез собственной легитимности. Еще слож­
нее представить себе, что она может атрибутировать
непонятному субъекту повествования власть над рас­
сказами. Эти последние сами себе дают власть. А народ,
в некотором смысле, только тот, кто их актуализирует,
и делает он это не только рассказывая, но и слушая, а
еще становясь героем этих рассказов, иначе говоря, «иг­
рая» в них в своих институтах: следовательно, равно
соотносясь как с постами получателя повествования и
диегесиса, так и с постом повествователя.
Существует также взаимонесоразмерность между
народной повествовательной прагматикой, которая из­
начально является легитимирующей, и такой извест­
ной на Западе языковой игрой, как вопрос о легитимно­
сти или, скорее, легитимность; как референт вопроси­
тельной игры. Рассказы, какмы видели, определяют кри­
терии компетенции и/или иллюстрируют ее примене­
ние. Они, таким образом, определяют, что имеет право
говориться и делаться в культуре и, поскольку они сами
составляют ее часть, то тем самым оказываются леги­
тимными.
глава!
прагматика научного знания

Постараемся охарактеризовать, хотя бы очень бегло,

прагматику научного знания, какой она видится, исхо­
да из классической его концепции. Будем различать в
ней исследовательскую игру и обучающую игру.
Коперник заявил, что планеты имеют круговую тра­
екторию86. Истинное'или ложное, это предложение со­
держит группу ι тпряженностей, каждая из которых осу­
ществляется на каждом из прагматических постов, вво­
димых в игру отправителя, получателя, референта. Эти
«напряженности» являются разновидностями предпи­
саний, регулирующих приемлемосгь высказываний в
качестве «научных».
Прежде всего, предполагается, что отправитель го­
ворит истину о референте, в нашем примере — о траек-

86
Данный пример взят из работы Фреге «Ueber Sinn und
Bedeutung» (1892).
прагматика научного знания 63

тории плане!1. Это значит, что его считают способным,

с одной стороны, представить доказательства того, что
говорит, а с другой, — что всякое высказывание, относя­
щееся к тому же референту, но обратное или противо­
речащее ему, отбрасывается.
Допускается также, что получатель может дать над­
лежащим образом свое согласие с высказыванием, ко­
торое он слышит (или отвергнуть его). Это подразуме­
вает, что сам он является потенциальным отправите­
лем, поскольку, когда он формулирует свое одобрение
или неодобрение, то подчиняегся тому же двойному
требованию — доказать или опровергнуть,—что и ак­
туальный отправитель (Коперник). Следовательно, в
потенции получатель должен обладать теми же каче­
ствами, что и отправитель: он ему ровня. Но узнать об
этом мы можем тогда и толькотогда,когда он загово­
рит. Возможно, он не умеет говорить об этом научно.
В-третьих, предполагается, что референт (траекто­
рия планет, о которой говорит Коперник) «выражен»
через высказывание в форме, соответствующей тому,
чем он явля-ется. Но поскольку мы не можем узнать, чем
он является, иначе, как через высказывания того же, что
и высказывание Коперника, порядка, то составление
уравнения становится проблематичным: то, что я гово­
рю, верно, поскольку я это доказываю; но что доказыва­
ет, что мое доказательство верно?
Научное решение данного затруднения состоит в
соблюдении двойного правила. Первое есть диалекти­
ка или даже риторика юридического типа87: референт

87
Latour Br. La rhétorique du discours scientifique // Actes de la
recherche en sciences sociales. 1977. № 13.
64 Ж.-Ф. Лиотар

есть то, что предлагает аргумент для доказательства, де-

тальдляубежде-ния в споре. Не «я могу доказать, посколь­
ку действительность такова, как я сказал», но «посколь­
ку я могу это доказать, то можно считать, что действи­
тельность такова, как я сказал»88. Второе — метафизика:
один и тот же референт не может предоставлять мно­
жество противоречащих или необоснованных доказа­
тельств; или аргументов типа: «Бог не обманщик»89.
Такое двойное правило поддерживаетто, что наука
XIX века называет верификацией, а наука XX века —
фальсификацией90. Оно позволяет дать спору партне­
ров, отправителя и получателя, горизонт консенсуса.
Никакой консенсус не может быть показатель истины,
но предполагается, что истина высказывания не может
не поролсцатъ консенсус.
Это для исследования. Мы видим, что оно призы­
вает обучение как необходимое для него дополнение.
Поскольку специалисту нужен получатель его выска­
зывания, который в свой черед может стать отправи­
телем, т. е. партнером. Помимо того, что без обсужде­
ния противоречий становится невозможной провер­
ка его высказывания, компетенция без обновления
также становится невозможной. В таком споре нетоль­
ко истинность его высказывания, но сама его компе­
тенция ставится под вопрос, поскольку она не есть
нечто раз и навсегда приобретенное, а зависит оттого,
считается или нет в кругу равных предложенное выс­
казывание чем-то подлежащим обсуждению посред-
88
Bachelard G. Le nouvel esprit scientifique. Paris: PUF, 1934.
89
Descartes. Méditations métaphysiques. 1641. Méditation IV.
90
Hempel К Philosophy of Natural Science. Englewood Cliffs
(N.J.): Prentice Hall, 1966.
прагматика научного знания 65

ством доказательств и опровержений. Истинность

высказывания и компетенция высказывающего зави­
сят, таким образом, от одобрения коллектива равных
по компетенции. Следовательно, нужно формировать
равных.
Дидактика обеспечивает такое воспроизводство.
Она отличается от диалектической игры исследования.
Для краткости, первой его предпосылкой является то,
что получатель высказывания — студент— не знает
того, что знает отправитель, собственно поэтому ему
есть чему поучиться. Вторая предпосылка заключается
в том, что он может выучиться и стать экспертом того
же уровня компетенции, что и учитель91. Это двойное
требование предполагает третье: существуют высказы­
вания, по поводу которых уже состоявшийся обмен ар­
гументами и приведенными доказательствами, форми­
рующими прагматику исследования, считается доста­
точным, и поэтому они могут передаваться в процессе
обучения в том виде, в каком есть, как не подлежащие
более обсуждению истины.
Иначе говоря, преподаютто, что знают: таков экс­
перт. Но по мере того, как студент (получатель дидак­
тики) наращивает свою компетенцию, эксперт может
дать ему знать о том, что он не знает, но хочет узнать
(если ЭТОТ эксперт является в то же время по меньшей
мере исследователем). Так студент вводится в диалек­
тику исследования,^ е. в игру формирования научно­
го знания.

91
Мы не можем рассмотреть здесь все трудности, которые
вызывает такая двойная предпосылка. См. по этому вопросу:
Descombes VT L'inconscient malgré lui. Paris: Minuit, 1977.
66 Ж.-Ф. Лиотар

Если сравнить эту прагматику с прагматикой нар­

ративного знания, то можно отметить следующие осо­
бенности:
1. Научное знание требует выбора одной из языко­
вых игр — денотативной, и исключения других. Крите­
рий приемлемости высказывания — оценка его истин­
ности. Конечно, мы встречаем здесь и другие классы выс­
казываний: вопросительные («Как объяснить, что... ?») и
прескриптивные («Предположим, дан исчислимый ряд
элементов...»), но они здесь служат только для сочлене­
ния диалектической аргументации, и последняя долж­
на завершиться денотативным высказыванием92. Следо­
вательно, некто является ученым (в этом смысле), если
способен сформулировать истинное высказывание на
предмет некоего референта, и специалистом, если мо­
жет сформулировать высказывания верифицируемые
или фальсифицируемые на предмет референта, при­
нимаемого экспертами.
2. Это знание оказывается, таким образом, изоли­
рованным от других языковых игр, чье сочетание фор­
мирует социальную связь. Оно больше не является не­
посредственной и общепринятой составляющей, как в
случае нарративного знания, но косвенной составляю­
щей, посколькустановитсяпрофессией и образует ин­
ституты, и потому что в современном обществе языко­
вые игры реализуются в форме институтов, которые
приводятся в движение квалифицированными партне­
рами, профессионалами. Связь между знанием и обще-

92
Это наблюдение маскирует значительную трудность, воз­
никающую также и при анализе наррации. Трудность эта со­
стоит в различении языковых игр и родов дискурса. Мы здесь
ее рассматривать не' будем.
прагматика научного знания 67

ством (т. е. совокупностью партнеров в общей агонис-

тике в качестве тех, кто не является профессионалами
науки) эксгериоризуется. Появляется новая проблема —
отношение между научным институтом и обществом.
Может ли данная проблема быть решена л ишь средства­
ми дидактики, например, согласнопредположению, что
всякий социальный атом можег приобрести научную
компетенцию?
З.В рамках исследовательской игры требуемая
компетенция обращена только на пост высказываю­
щего. Не существует особого вида компетенции полу­
чателя высказывания (она проявляется только в ситуа­
ции обучения: студент должен быть умным). Он не
имеет никакой компетенции как референт. Даже если
речь идет о гуманитарных науках, то референт, кото­
рым в таком случае являегся какой-то аспект челове­
ческого поведения, являегся в принципе внешним по
отношению к партнерам из научной диалектики. Здесь
нет, как в нарративе, основания быть тем, о чем знание
говорит, что оно есть.
4. Научное высказывание не извлекает никакой за­
конности из того, о чем оно говорит. Даже в обласги
педагогики его дают лишь постольку, поскольку в на-
сгоящее время его всегда можно проверить с помощью
аргументов и доказательсгв. Само по себе, оно всегда
находится в опасности «фальсификации»93. Таким об­
разом, знание, накопленное в ранее принятых выска­
зываниях, всегда можег быть отверп гуго. И наоборот,
всякое новое высказывание, если оно противоречит
высказыванию, принятому ранее как законное, может

См. примеч. 90.

68 Ж.-Ф. Лиотар

приниматься как законное только, если оно опроверг­

нет предыдущее посредством аргументов и доказа­
тельств.
5. Научная игра содержит, следовательно, диахрон-
нуютемпоральность, т. е. память и проект. Предполага­
ется, что актуальный отправитель научного высказыва­
ния имеет познания в области высказываний, относив­
шихся ранее к его референту (библиография) и не пред­
лагает высказываний на ту же тему, если они не отлича­
ются от общепризнанных. То, что мы назвали «ударени­
ем» в каждом перформансе, получило здесь преимуще­
ство над «метром», отсюда и полемическая функция
этой игры. Эта диахронность, предполагающая накоп­
ление в памяти и исследование нового, в принципе,
очерчивает кумулятивный процесс. «Ритм» этого пос­
леднего, который суть отношение ударения к метру,
изменяется94.
Названные особенности известны. Однако, стоит
напомнить о них по двум причинам. Во-первых, парал­
лельное сравнение науки и ненаучного (нарративно­
го) знания дает понять или, по крайней мере, почувство­
вать, что в существовании первого необходимости не
больше, чем во втором, хотя и не меньше. Одно и другое
сформированы совокупностями высказываний; выска­
зывания являются «приемами», направленными на иг­
роков в рамках общих правил; эти правила являются
специфическими для каждого знания, и «прием», кото­
рый считается хорошим здесь, не может быть таким же
там, за исключением каких-то совпадений.

94
Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975.
прагматика научного знания 69

Мы не смогли бы судить ни о существовании, ни о

ценности нарративное, если бы отталкивались от на­
учного, и наоборот: соответствующие критерии не оди­
наковы здесь и там. Можно было бы, конечно, удовлет­
воряться любованием этим разнообразием видов дис­
курса, как это бывает в растительном или животном
мире. С другой стороны, сетовать на «утрату смысла» в
эпоху постмодерна значит сожалеть, что знание боль­
ше не является в основном нарративным. Но это одно
противоречие. Другое — не меньше первого и состоит в
желании отделить или произвести (через такие опера­
торы, как, например, развитие и т. п.) научное знание от
нарративного, как если бы это последнее содержало
первое в зародыше.
Между тем, виды языка, как и живые виды, вступают
между собой в отношения и, надо признать, не всегда
гармоничные. Другая причина, которая может оправ­
дать беглое напоминание харакгерисгикязыковой игры
науки, касается конкретно ее соотношения с нарратив­
ным знанием. Мы уже сказали, что это последнее не при­
дает большого значения вопросу своей легитимации;
оно подтверждает самое себя через передачу своей праг­
матики и потому не прибегает к аргументации или при­
ведению доказательств. Именно поэтому оно соединя­
ет непонимание проблем научного дискурса с опреде­
ленной толерантностью к нему: оно рассматривает его
всего лишь как разновидность в семье нарративных
культур95. Обратное неверно. Научное задается вопро-

95
О позиции детей во время первых научных занятий или
о манере, с которой аборигены толкуют объяснения этноло­
гов, см. работу: LéviStrauss CL La pensée sauvage. Loc.cit. Chapitre I
«La science du concret».
70 Ж.-Ф. Лиотар

сом о законности нарративных высказываний и кон­

статирует, что они никогда не подчиняются аргумен­
там и доказательствам96. Оно относит их к другой мен­
тальное™ дикой, примитивной, недоразвитой, отста­
лой, отчужденной, основанной на мнении, обычаях, ав­
торитете, предубеждениях, незнании, идеологии. Рас­
сказы являются вымыслами, мифами, легендами, год­
ными для женщин и детей. В лучшем случае, в эту тем­
ноту обскурантизма пытаются впустить луч света, ци­
вилизовать, обучить, развить.
Такое неравное отношение есть эффект присущий
правилам всякой игры. Его признаки известны. Свиде­
тельство тому — вся история культурного империализ­
ма, начиная с первых шагов Запада. Главное, знать его
содержание, которое отличает его от всех других: оно
продиктовано требованием легитимации.

96
Так, Метро говорит Кластресу: «Чтобы изучить перво­
бытное общество, нужно чтобы оно уже начало разлагаться».
В самом деле, нужно, чтобы информаторабориген смог его про­
анализировать глазами этнолога, спрашивая себя о функцио­
нировании его институтов, а следовательно, — о его легитим­
ности. Рассуждая о своем провале в племени axe, Кластрес де­
лает вывод: «И поэтому в одно и то же время axe принимают
подарки, которых они не просили, и отказываются от всех по­
пыток диалога, потому что они были достаточно сильными,
чтобы в нем не нуждаться. Мы сможем начать с ними говорить,
когда они заболеют». (Цитируется по: Cartry M. Pierre Clastres //
Libre. №4.1978.).
глава S
нарративная функция и
легитицимация знания

Сегодня проблема легитимации уже не рассматривает­

ся как неисправность в языковой игре науки. Правиль­
нее было бы сказать, что она сама является легитимной
как проблема, т. е. как эвристическаядвижущая сила. Но
манера ее толкования по инверсии еще свежа. Преледе,
чем прийти к этому (т. е. ктому, что некоторые называ­
ют позитивизмом), научное знание пыталось найти
другие решения. Примечательно, что в течении долго­
го времени эти решения не могли уйти от использова­
ния процедур, которые явно или скрыто прибегали к
нарративномузнанию.
Такой возврат в той или иной форме к нарративу в
ненарративном не следует расценивать как оставший­
ся теперь навсегда позади. Грубый пример: что делают
ученые, сделавшие какое-то «открытие», когда их при­
глашают на телевидение, интервьюируют в газетах и
т. п.? Они рассказывают эпопею о знании, которое, од-
72 Ж.-Ф. Лиотар

наш, совсем иеэпическое. Они удовлетворяют, таким

образом, правилам нарративной игры, давление кото­
рых остается сильным не только в средствах массовой
информации, но и в глубине души самих ученых. Од­
нако подобного рода факт не является тривиальностью
или излишеством: он касается отношения между науч­
ным знанием и так называемым «народным» (или тем,
что он него осталось). Государство может тратить мно­
го средств на то, чтобы наука могла представляться как
эпопея: с ее помощью оно становится внушающим до­
верие, создает общественное одобрение, в котором нуж­
даются сами решающие лица97.
Нельзя, следовательно, исключить, что обращение
к нарративу неизбежно; по крайней мере, настолько,
насколько языковая игра науки стремится к истиннос­
ти своих высказываний, но не имеет возможности ле­
гитимировать ее собственными средствами. В этом слу­
чае следовало бы признатыютребность в неприводи­
мой истории, которую еще нужно осмыслить, напри­
мер, так, как мы уже это наметили, т. е. не как потреб­
ность что-то вспомнить или заглянуть в будущее (по­
требность в историзме, потребность расставить акцен­
ты), но напрагив, как пагребность забыть (потребность
в metrum).
В любом случае, пока еще рано говорить обо всем
этом. Но будем держась вуме во время наших последую­
щих рассуждений идею, что кажущиеся устаревшими

97
О сциентистской идеологии см. публикации в журнале
«Surviv-re» (№9, 1971), проанализированные затем Жобером и
Леви-Леблон-дом (Jaubert, Levi^bbnd Op.cit. R 51 vsq.).В конце этого
сборника дается библиография периодики и список групп, бо­
рющихся против различных форм подчинения науки системе.
нарративная функция и легитицичация знания 1Ъ

решения, которые может получить проблема легити­

мации, являются таковыми не в принципе, а только в
выражениях, которые они приняли, так что не прихо­
дится удивляться, что они продолжают сегодня суще­
ствовать в других формах. Да и мы сами; нет ли у нас и
теперь потребности сочинить рассказ о западном на­
учном знании, чтобы уточнить его статус?
С самого начала языковых игр новая игра сталки­
валась с проблемой легитимации: пример, Платон. Здесь
не место толковать отрывки из «Диалогов», где прагма­
тика науки устанавливается явным образом кактема или
скрытым—как предпосылка. Диалог как игра со своими
специфическими требованиями резюмирует эту праг­
матику, включая в себя две функции: исследования и
преподавания. Тут обнаруживаются некоторые прави­
ла, приведенные нами выше: аргументация в целях од­
ного только консенсуса (homokgià), единственность ре­
ферента как гарантия возможности добиться согласия,
паритета между партнерами и даже непрямое призна?
ние в том, что речь идет об игре, а не о судьбе, потому
что из нее оказываются исключенными веете, кто — по
слабости или из грубости — не принимает ее правил98.
Вместе с тем, вопрос о легитимации самой игры,
принимая во внимание ее научную природу, также дол­
жен стать частью вопросов, задаваемых в диалоге. Изве­
стный пример этому (тем более важный, что объединя­
ет сразу этот вопрос с вопросом о социо-политическом
авторитете) дается в VI и VII книгах «Государства». Сле­
довательно, мы знаем, что ответ взят, по меньшей мере
отчасти, из рассказа: аллегория пещеры, рассказываю-

98
Goldschmidt Vf Les Dialogues de Platon. Paris: PUF, 1947.
74 Ж.-Ф. Лиотар

щая, почему и как люди хотят слушать рассказы и не

признают знание. Это последнее оказывается к тому же
основанным на рассказе ее мученика.
Больше того, усилие легитимации складывает ору­
жие перед наррацией:этовидно уже в самой форме «Ди­
алогов», которую им придал Платон; каждый из них об­
лечен в форму рассказа о научной дискуссии. Неважно,
что история спора здесь скорее показана, чем изложе­
на, инсценирована, чем поведана", что она содержит
больше трагического, чем эпического. Остается фактом,
что платоновская речь, восхваляющая науку, ненаучна,
и это тем более верно, что ей удается достичь легити­
мации науки. Научное знание не можетузнать и проде­
монстрировать свою истинность, если не будет прибе­
гать к другому знанию—рассказу, являющемуся для него
незнанием; за отсутствием оного, оно обязано искать
основания в самом себе и скатываться таким образом к
тому, что осуждает: предвосхищению основания, пред­
рассудку. Но не скатывается ли оно точно также, позво­
ляя себе рассказ?
Здесь не место отслеживать этот возврат нарратив­
ного в научное знание, через легитимирующие речи
этого последнего, которыми, хотя бы агчаст, являются
философии античности, средневековья и классическо­
го периода. Это ее постоянная мука. Изложенная таким
образом мысль, как, например, у Декарта, не можег до­
казать легитимность науки иначе, как через историю
духа по Валери100 или с помощью такого рода романа-

99
Термин заимствован у ЖЖенета {Figures III).
100
Valéry P. Introduction à la méthode de Léonard de Vinci (1894).
Paris: Gallimard, 1957 (содержиттакже: «Marginalia», 1930; «Note et
digression», 1919; «Léonard et les philosophes», 1929).
нарративная функция и легитицимация знания 75

воспитания (Bildungsroman), каким является «Рассужде­

ние о методе». Аристотель^ несомненно, один из самых
современных мыслителей, когда отделяет описание
правил, которым должны подчиняться высказывания,
считающиеся научными («Органон»), от исследования
их легитимности в рассуждении о Бытии («Метафизи­
ка»). Атакже, когда внушает, что научный язык, включая
его претензию на указание бытия референта, представ­
ляет собой только аргументацию и доказательства, т. е.
диалектику101.
Вместе с современной наукой в проблематике ле­
гитимации появились две новых составляющих. Преж­
де всего, чтобы ответить на вопрос «как доказать доказа­
тельство?» или, в более общем виде, «кто определяет ус­
ловия истинности?», нужно отойти от метафизическо­
го поиска первого свидетельства или трансцендентной
власти, и признать, что условия истинности, т. е. прави­
ла игры в науке, являются имманентными этой игре и
не могут быть установлены иначе, как в споре, который
должен быть сам по себе научным, и что не существует
иного доказательства верности правил, кроме того, что
они сформированы на основе консенсуса экспертов.
Общая предрасположенность современности к оп­
ределению условий какого-либо дискурса в дискурсе об
этих условиях сочетается с восстановлением достоин­
ства нарративных (народных) кулыур уже в период
Возрождения гуманизма и, но по-разному, во времена
Просвещения, Sturm und Drang, немецкой идеалистичес­
кой философии, французской исторической школы.
Наррация перестает быть нелепой ошибкой легитима-

101
Aubenque P. Le problème de l'Etre chez Aristote. Paris: PUF, 1962.
76 Ж.-Ф. Лиотар

ции. Этот открытый призыв к рассказу в проблематике

знания сопровождается и стимулируется призывом бур­
жуазии освободиться от традиционных авторитетов.
Знание в форме рассказов возвращается на Запад, что­
бы разрешить проблему легитимации новых автори­
тетов. Конечно же, в нарративной проблематике этот
вопрос ждет ответа в виде имени героя: кто имеет1 пра­
во решать за общество? каковон, этот субъект, чьи пред­
писания являются нормами для тех, кого они подчи­
няют?
Такая манера исследования социо-политической
легитимации сочетается с новой научной установкой:
имя героя — народ, — знак легитимности его консенсу­
са, способ нормативной регуляцииобсуяедения. Из это­
го неизбежно вытекает идея прогресса: он представляет
собой ничто иное как движение, в котором якобы акку­
мулируется знание, но это движение распространяется
на новый социо-политический субъект. Народ спорит
сам с собой о том, что справедливо, а что нет, точно так
же, как сообщество ученых о том, что истинно, а что
ложно. Первый накапливает гражданские законы также,
как второе — научные; первый совершенствует прави­
ла своего консенсуса через посредство конституцион­
ных положений так же, как второе пересматривает их в
свете своих знаний, производя при этом новые «пара­
дигмы»102.
Можно видеть, что этот «народ» совершенно не по­
хож на тот, что встречается в традиционном нарратив­
ном знании, которое, как мы уже говорили, не требует
102
Dubem P. Essai sur la notion de théorie physique de Platon à Galilée.
Paris: Hermann, 1908; KoyréA. Etudes galiléennes. Paris: Hermann, 1966;
Kuhn Tb. Op.cit.
нарративная функция и легитицимация знания 11

никакого учреждающего обсуждения, никакой кумуля­

тивной прогрессии, никакой претензир^на всеобщ­
ность — это все операторы научного знания Не прихо­
дится поэтому удивляться, что представители новой
легитимации через посредство «народа» являются ктому
же активными разрушителями традиционных народ­
ных знаний, отныне воспринимающихся как позиция
меньшинства или потенциального сепаратизма, осуж­
денная пребывать в обскурантизме103.
Мы также понимаем, что реальное существование
такого весьма абстрактного субъекта (поскольку он смо­
делирован по образцу одинокого познающего субъек­
та,!4, е. получателя-отправителя денотативного выска­
зывания, имеющего значение истины, и исключении
других языковых игр) привязано к институтам, разре­
шающим обсуждать и определять, и охватывающим все
государство или часть его. Вопрос о государстве оказы­
вается, таким образом, тесно переплетенным с вопро­
сом о научном знании.
Кроме того, мы видим, что это переплетение не
может быть простым. Хотя бы потому, что «народ», ка­
ким является нация или даже человечество, не доволь­
ствуется — особенно, его политические институты, —
знанием: он устанавливает законы, иначе говоря, фор­
мулирует предписания, имеющие значение норм104. Он,
следовательно, осуществляет свою компетенцию не
только в сфере денотативных, раскрывающих истину
103
Certeau M. de, Julia D., RevelJ. Une politique de la langue. La
Révolutionfrançaiseet les patois. Paris: Gallimard, 1975.
104
О различении предписаний и норм см.: Kalinowski G. Du
méta-langage en logique. Réflexions sur la logique déontique et son rapport
avec la logique des normes // Documents de travail. Università di Urbino.
V. 48, novembre 1975.
78 Ж.-Ф. Лиотар

высказываний, но так же и прескриптивных, претенду­

ющих на справедливость. В этом и заключается суть
нарративного знания (откуда исходит его концепт)
удерживать вместе ту и другую компетенцию, не говоря
уже об остальном.
Способ легитимации, о котором мы говорим, вво­
дит заново рассказ как форму обоснования знания и в
таком качестве можег действовать в двух направлени­
ях, в зависимости оттого, представляет ли он субъект
рассказа как КОГНИТИВНЫЙ ИЛИ как практический: как
героя познания или как героя свободы. Из-за существо­
вания этой альтернативы, легитимация не только не
имеет всегда одного и того же смысла, но уже сам рас­
сказ кажется недостаточным для придания ей закончен-
ноговида.
глава 9
рассказы, легитимирующие знание

Мы рассмотрим два основных вида легитимирующего

рассказа: один — более политический, другой — более
философский, но оба имеют большое значение для со­
временной истории, в частности, истории знания и его
институтов.
Первый имеет субъектом человечество как героя
свободы. Все народы имеют право на науку. Если соци­
альный субъект не является все еще субъектом научно­
го знания, значит ему помешали в этом духовники или
тираны. Право на науку должно быть отвоевано. Понят­
но, что такой рассказ задается в большейстепениполи­
тикой начального образования, чем университетами
или высшей школой105. Политика Третьей республики в

105
Следы такой политики можно найти в учреждении «фи­
лософских классов» в конце средней школы. А также в проекте
Исследовательской группы по преподаванию философии, где
предлагалось давать «начала философии» уже во время первого
80 Ж.-Ф. Лиотар

области образования очень хорошо иллюстрирует эти

предположения.
В отношении же высшего образования, значение
такого рассказа, видимо, ограничено. Так, усилия, при­
нятые Наполеоном в этом направлении,относятобыч­
но к попытке формирования административной и про­
фессиональной компетенции, необходимой для ста­
бильности государства106. При этом забывают о том, что
это последнее — с точки зрения рассказа о свободах —
получает свою легитимность не от себя самого, но от
народа. Если институты высшего образования имперс­
кой политикой обречены быть питомником высших
чиновников государства и, кроме того, гражданского
общества, то именно через управленческий и профес­
сиональный труд, в котором осуществляется их деятель­
ность, и благодаря распространению новых знаний в
народе, сама нация получает возможность завоевания
своих свобод. Этот же ход рассуждений в еще большей
степени справедлив для учреждения собственно науч­
ных институтов. Мы встречаем обращение к рассказам
о свободах всякий раз, когда государство непосредствен­
но берет на себя заботу об образовании «народа» под
именем нации и его наставлении на путь прогресса107.

цикла средней школы (GREPH. La philosophie déclassée // Qui a peur

de la pholosophie? Paris: Flammarion, 1977). В этом же направлении,
по-видимому, были ориентированы программы этой Исследо­
вательской группы в Квебеке, особенно, в отношении филосо­
фии (см., например, «Cahiers de renseignement collégial» за 1975-
1976 годы, раздел философия).
106
Janne H. L'Université et les besoins de la société contemporaine /
/ Cahiers de l'Association internationale des universités. Vol. 10,1970.
107
В «жестком» (почти мистическо-военном) выражении
мы находим эпо у Julio de Mesquita Filho. Discorso de Paraninfo da
primera turma de licenciados pela Faculdade de Filosofia, Ciêncas e Lctras
рассказы, легитимирующие знание 81

Рассмотрение другого вида легитимирующего рас­

сказа — связи между наукой, нацией и государством —
дает совершенно иную картину Это проявилось во вре­
мя создания Берлинского университета в 1807—
1810 годах108. Он оказал значительное влияние на орга­
низацию высшего образования в молодых государствах
XIX - X X веков.
По случаю создания Берлинского университета
прусский министр заказал разработку проекга Фихте,
оппонентом которого выступил Шлейермахер. Виль­
гельм фон Гумбольдт должен был решить спорные воп­
росы, и он высказался в пользу более «либерального»
проекта Шлейермахера.
Если почитать воспоминания Гумбольдта, то испы­
тываешь искушение свести его политику научного уч­
реждения к знаменитому принципу: «Исследовать на­
уку саму по себе». Но это было бы заблуждением отно­
сительно конечных целей данной политики, очень
близкой на деле той, что более подробно описывалась
Шлейермахером, и господствовавшей над принципом
легитимации, который нас интересует. Гумбольдт с уве­
ренностью угверждает, что наука подчиняется своим
собственным правилам игры, что научные учреждения

da Universidade de Saô Paulo. (25 janvier 1937); a в «мягком», адапти­

рованном к современным проблемам развития Бразилии, — в:
«Relatirio do Grupo deTrabalho. Reforma Universitaria». Brasilia. —До­
кументы Министерства образования и культуры и Министер­
ства планирования. Август 1968. Эти документы соятавляют часть
проекта но бразильскому университетскому образованию.
108
Документацию по этому вопросу на французском языке
можно найти в публикации, подготовленной Мигелем Абенсу-
ром и Философским колледжем (Philosophie de l'Université.
L'Idéalisme allemand et la question de l'université. Textes de Schelling,
Fichte, Scheiermacher, Humboldt, Hegel. Paris: Payot, 1979).
82 Ж.-Ф. Лиотар

«живут и непрерывно обновляются сами по себе, без

какого-либо нажима и определенной цели». Но добав­
ляет, что университет должен привнести свой матери­
ал — науку—для «духовного и морального строитель­
ства нации»109. Кактакой результат Bildungb. может выте­
кать из бескорыстного исследования познания? Разве
государство, нация, все человечество не индифферен­
тны по отношению к знанию, взятому само по себе? На
самом деле, как признается Гумбольдт, их занимает не
познание, а «характер и действие».
Советник министра оказывается, таким образом,
перед фундаментальным конфликтом, который имеет
много общего с разрывом между «знать» и «желать», вве­
денным кантовской критикой, конфликтом между язы­
ковой игрой, производной от денотатов и отвечающей
только критерию истинности, и другой языковой иг­
рой, диктующей определенную этическую, социальную,
политическую практику и с необходимостью содержа­
щей решения и обязательства, либо высказывания, от
которых ждут, чтобы они были справедливыми, а не
истинными, и, следовательно, не зависели бы в конеч­
ном итоге от научного знания.
Между тем, для Bildung^ являющегося целью гум-
больдтовского проекта, который состоит не только в
приобретении индивидами знаний, но и в формиро­
вании полностью легитимного субъекта познания и
общества, объединение этих двух речевых совокупно­
стей необходимо. Гумбольдт ссылается на Дух, кото­
рый Фихте называет также Жизнью, приводимый в

109
SLIT l'organisation unterne et externe des établissements scientifiques
supérieurs à Berlin (1810)// Philosophies de l'Université. Op.cit., Ρ 321.
рассказы, легитимирующие знание 83

движение тройным — а точнее, триединым — стрем­

лением: «выводить все из первоначала», чему отвечает
научная деятельность; «соотносить все с идеалом», чем
управляется этическая и социальная практики; «объе­
динять это первоначало и этот идеал в единой Идее»,
утверждающее, что исследование истинных причин в
науке, не может не совпадать с достижением справед­
ливых целей в нравственной и политическойжизни. Леги-
тамьшш субъекг^юрмируета! ш
Гумбольдт добавляет между прочим, что это трой­
ное стремление естественным образом относится к
«интеллектуальному характеру немецкой нации»1,(). Это,
хотя и неприметная, но уступка другому рассказу, т. е.
представлению о народе как субъекте знания. Вместе с
тем, это представление очень мало согласуется с пред­
ложенным немецким идеализмом рассказом, легити­
мирующем знание. Подозрительность Шлейермахера,
Гумбольдта и даже Гегеля в отношении государства сви­
детельствует об этом. Шлейермахер сомневается в том,
что гражданской властью в сфере науки может двигать
узкий национализм, протекционизм, утилитаризм, по­
скольку они даже опосредованно не могуг служить ос­
новой науки. Субъектом знания является не народ, а спе­
кулятивный дух. Он воплощен не в Государстве — как во
Франции после революций, — а в Системе. И языковая
игра легитимации — не государственно-политическая,
а философская игра.
Великая функция, возложенная на университеты,
заключается втом, чтобы «продемострировать совокуп­
н о е ^ сведений и выявить в то же время принципы и

1,0
Ibid., Р. 323.
84 Ж.-Ф. Диотар

основания всякого знания», поскольку «творческая на­

учная способность не может существовать без спекуля­
тивного духа» ' ' ' .«Спекуляция» — здесь имя, данноедис­
курсу о легитимации научного дискурса. Школы —фун­
кциональны, университет— спекулятивен, т.е.фило­
софичен1 ,2. Философия должна восстановить единство
знаний, разбросанных по частным наукам в лаборато­
риях и доуниверситетском преподавании; она не мо-
>дет сделать это иначе, как в языковой игре, связываю­
щей одни и другие, как отдельные моменты в становле­
нии духа, а следовательно в наррации или, точнее, в
рациональной метанаррации. «Энциклопедия фило­
софских наук» Гегеля (1817-1827) пыталась осуще-
(ЛБИТЬ этот проекттотализации, зачатки которого мож-
шнайтиужеуФихтеиШещшш^^
Именно здесь, в изложении развития Жизни,;ко-
торая в то же время Субъект^отмечается возврат нарг
ративного знания. Существует универсальная «исто­
рия» духа; дух есть «жизнь», и эта «жизнь» есгь пред­
ставление и формулировка того, что она есть кактако-
вая; средством ее является упорядоченное познание
всех ее форм в эмпирических науках. Энциклопедия
немецкого идеализма есть повествование об «исто­
рии» этой жизни-субъекта, Flo то, что она произво­
дит — это метарассказ, поскольку то, о чем рассказыва­
ет этот рассказ не должно быть ни народом, связан­
ным особенной позитивностью традиционных зна-
ций> ни, тем более, совокупностью ученых, ограничен-
111
Schleiermacher Я Pensées de circonstance sur les universités de
conception allemande» (1808). — Ibid.,P. 270-271.
112
«Преподавание философии общепризнано как фунда­
мент всякой университетской работы». (Ibid., Р. 272)
рассказы, легитимирующие знание 85

ных профессионализмом соответствующих специаль­

ностей.
Это может быть только метасубъектом, находя­
щимся в процессе формулирования каклегитимности
эмпирических научных рассуждений, так и легитим­
ности непосредственных учреждений народной кульг
туры. Этот метасубъект, излагая их общий фундамент,
осуществляет их имплицитную цель. Место его обита­
ния — спекулятивный Университет. Позитивная наука
и народ — лишь его сырые формы. Само национальное
государство может адекватно выражать народ только
посредством спекулятивного знания.
Необходимо было освободить философию, кото­
рая одновременно легитимирует основание Берлинс­
кого университета и служит ведущей силой развития
его самого и современного знания. Как уже было сказа­
но, такая университетская организация в XIX и XX ве­
ках служила моделью для формирования или рефор­
мирования высшего образования во многих странах,
начиная с Соединенных Штатов113. Но, что важно, эта
философия, живая и поныне в университетской сре­
де1 и, предлагает особенностойкоепредставление о дан­
ном решении проблемы легитимации знания.
Нельзя оправдывать исследование и распростране­
ние знаний утилитарным принципом. Нельзя считать,
что наука должна служить интересам государства и/или

1.3
Ален Турен анализирует противоречия такой трансплан­
тации в книге «Université et société aux Etats-Unis». Paris: Seuil, 1972.
— P. 32-40.
1.4
Ощущаемая даже в выводах Р.Нйсбета (Msbet R. The
Degradation of the Academic Dogma: the University in America, 1945-
1970. London: Heinemann, 1971), профессора Калифорнийского
университета, Риверсайд.
86 Ж.-Ф. Лиотар

гражданского общества. Не признается принцип гума­

низма, по которому человечество воспитывается в сво­
боде и достоинстве с помощью знания. Немецкий идеа­
лизм прибегает1 к метапринципу, обосновывающему
одновременное развитие знания, общества и государ­
ства в осуществлении «жизни» Субъекта, которую Фих­
те называл «божественная жизнь», а Гегель — «жизнью
духа». С такой точки зрения, знание находит свою леги­
тимность прежде всего в себе самом, и именно оно мо­
жет сказать, что такое государсгво и что такое обще­
ство115. Но эту роль нельзя исполнить иначе, как сме­
нив, если можно так выразиться, «уровень», прекратив
бьпъ позитивным познанием своего референта (при­
роды, общества, государства и т. п.) и став, таким обра­
зом, познанием своих знаний— спекулятивным по-
зна™ем.Этоонемгоюрят,когдаут
Замечательный результат спекушггивного изложе­
ния выражается в том, что все познавательные рассуж­
дения про все возможные референты принимаются не
по их непосредственной истинности, а по значению,
которое они принимают в зависимости от места, зани­
маемого ими на пути Духа или Жизни, или — если угод­
но — от определенного положения в Энциклопедии,
раскрывающей спекулятивный дискурс. Этотпоследний
цитирует их, показывая самому себе то, что он знает,
т. е. демонстрируя себя себе самому. С этой точки зре­
ния, настоящее знание — это всегда непрямое знание,
сформированное из относительных высказываний и
инкорпорированное в метарассказ субъект, который
обеспечивает1 его легитимность.
115
См.: Гегель ГВ.Ф. Философия права: Пер. с нем. М.: Мысль,
1990.
рассказы, легитимирующие знание 87

Таким образом, оно присутствует во всех дискур­

сах, даже если они не относятся к познанию, как, напри­
мер, в дискурсах права или государства. Современный
герменевтический дискурс116 исходит из того же пред­
положения, которое в конечном итоге обеспечиваег ему
некоторую познавательную ценность и таким-образом
сообщает свою легитимность истории и, в частности,
истории познания. Высказывания взяты как автонимы
их самих117 и помещены в движение, где им разрешает­
ся взаимно порождать друг друга — таковы правила спе­
кулятивной языковой игры. Университет, какуказывает
ошоегоищявляегсядгаэгогоиа^
Но, как мы уже говорили, проблема легитимности
может разрешаться с помощью другой процедуры. Не­
обходимо отметить их различие: первая версия леги­
тимности оказывается сегодня вновь в силе, вто время
как статус знания-теряет устойчивость, а его спекуля­
тивная целостность расколота.
Знание находит свою обоснованность не в себе
самому не в субъекте, который развивается через акту­
ализацию своих возможностей познания, а в практи­
ческом субъекте, каковым является человечество. Ос­
новой, приводящей народ в движение, является незна­
ние с его самолегитимацией, а свобода с ее самообос-
нованностыо или, если хотите, с ее самоуправлением.

1,6
РикёрП. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменев­
тике. М.: Медиум-Асас1егша-Центр, 1995;ТадамерТ. Истина и ме­
тод. М.: Прогресс, 1988 (Warheit und Methode. Tübingen: Mohr, 1965).
117
Рассмотрим два высказывания: (Ι)Луна взошла; (2) Выс­
казывание/Луна взошла / есть денотативное высказывание.
Можно сказать, что во втором синтагма /Луна взошла/ является
автонимом первого. См. по этому вопросу: Rey~Debove J. Le
méralangage. Paris: Le Robert, 1978. — Partie IV.
88 Ж.-Ф. Лиотар

Субъект есть конкретный субъект или предполагаемый

таковым; его эпопея — это эпопея освобождения от все­
го, что ему мешает управлять собой. Молено предполо­
жить, что законы, которые он себе формулирует, спра­
ведливы, но не потому, что они соотносятся с какой-то
внешней природой, а потому, что законодатели сами
состоят из граждан, подчиняющихся законам, а агеюда,
волягражданш^чгобызашнтго
с волей законодателя,чтобы правосуциетворило закон.
Способ легитимации через свободу воли1 ,н отдаег
предпочтение, как мы уже могли видеть, совершенно
иной языковой игре, той, которую Кант называет «им­
ператив», а наши современники — «предписание»
(«прескриптив»). Важно легитимировать не просто и не
только денотативные высказывания, относящиеся к
истине: «Земля вращается вокруг Солнца», но еще и пре-
скриптивные высказывания из области правосудия:
«Карфаген должен быть разрушен» или «Необходимо
зафиксировать минимальную заработную плату на
уровнедгфранков». В этой перспективе позитивное зна­
ние не имеет никакой другой роли, как информировать
практического субъекта о действительности, в которую
должно вписываться исполнение предписания. Оно
должно позволять ему очертить исполнимое — то, что
можно сделать. Но исполняемое — то, что должно быть
сделано — не принадлежит подшивному знанию. То, что
1 ,к
По меньшей мере, в области трансцендентальной этики,
кантовский принцип (см. «Критику практического разума»). В
отношении политики и эмпирической этики Кант осторожен:
поскольку ничто не может отождествляться с нормативным
трансцендентальным субъектом, то с теоретической точки зре­
ния правильнее было бы пойти на сделку с существующими вла­
стями (Кант И. Что такое Просвещение?).
рассказы, легитимирующие знание 89

некое предприятие осуществимо — это одно, а справед­

ливо оно или нет — другое Знание больше не является
субъектом, оно ему служит; единственная (но очень
значительная) его легитимность в том, чтобы давать
вшможностъ1-фав(лвенно(Лис1^1Ъдейслв^ге^
Таким образом вводится связь знания с обществом
и государством, которая, в принципе, оказывается свя­
зью средства с целью. Разве ученые не должны до сих
пор поддерживать то, что они считают правильным для
политики государства, т. е. участвовать в выработке со­
вокупности ее предписаний? Они, конечно, могут оспа­
ривать предписания государства от имени гражданско­
го общества, членами которого они являются, если счи­
тают, что государство недостаточно хорошо представ­
ляет это общество. Такой тип легитимации признает за
ними как практическими человеческими сущесгвами
власть отказывать в своей ученой поддержке той поли­
тической власти, которую они считают несправедли­
вой, т. е. не основывающейся собственно на независи­
мости. Они могут даже дойти до использования своей
науки для показа того, что эта независимость, на самом
деле, не осуществляется ни в обществе, ни в государ­
стве. В этом обнаруживается критическая функция зна­
ния. Тем не менее, и здесь оно не имеет никакой другой
конечной легитимности, как служить целям, намечен­
ным практическим субъектом, каким является незави­
симая общность119.
119
См.: Кант И. Что такое Просвещение?; а также Habermas J.
Strukturwandel der Oeffentlichkeit. Frankfurt: Luchterhand, 1962. Тер­
мины «общественный» (public) и «реклама» {publicité) согласуют­
ся между собой также, как в выражениях «опубликовать част­
ную переписку», «общественное обсуждение». Этот принцип
Oeffentlicbkeit в конце бОых управлял действиями многих групп
90 Ж.-Ф. Лиотар

Такое распределение ролей в деле легитимации, с

нашей точки зрения, представляет интерес, поскольку
предполагает, что в универсуметеории система-субъект
не может существовать какого-либо объединения или
тотализации языковых игр в некий метадискурс Напро­
тив, предпочтение отдаваемое здесь прескриптив11ым
высказываниям, которые произносит практический
субъект, делает их, в принципе, независимыми от науч­
ных высказываний, чья функция сводится только к ин­
формированию названного субъекта.
Два замечания:
1. Хорошо было бы показать, как марксизм колеб­
лется между двумя способами нарративной легитима­
ции, которые мы только что описали. Партия может за­
нять место университета, пролетариат — место народа
или человечества, диалектический материализм — ме­
сто спекулятивного идеализма и т. д. Можно таким об­
разом проанализировать сталинизм и его специфичес­
кое отношение к науке, роль которой сводили К тому,
чтобы давать цитаты для мегарассказа о марше к соци­
ализму как эквиваленту жизни духа. Но можно и наобо­
рот, в соответствии со второй версией, развивать в себе
критическое знание, полагая, что социализм есть нич­
то иное как свободный субъект и что оправдание суще­
ствования наук в том, чтобы давать эмпирическому
субъекту (пролетариату) средсгва его освобождения от
отчуждения и репрессий (это отражает позицию Фран­
кфуртской школы).

ученых, в частности, движением «Survivre», группой «Scientists and

Engineers for Social and Political Action» (USA) и группой «British Society
for Social Responsability in Science» (GB).
рассказы, легитимирующие знание 91

2. Можно прочитать инаугурационную речь Хайдег-

гера при его вступлении в должность ректора универ­
ситета во Фрайбургеин-Брейсгау 27 мая 1933 года120 как
неудачный эпизод легитимации. Спекулятивная наука
здесь стала вопрошанием бытия. Она стала «судьбой»
немецкого народа, называемого «народом духа в его
историческом совершении». Именно этому субъекту
предназначены три служения: трудовое, воинское и уче­
ное. Университет дает метазнание о все трех служени­
ях, т. е. науку Легитимация, таким образом, происходит,
также как и в идеализме, с помощью метадискурса, на­
зываемого наукой и имеющего онтологическую уст­
ремленность. Но он носит вопрошающий, а нетотали-
зирующий характер. С другой стороны, университет —
место, где произносится данный метадискурс — обязан
своей наукой народу, «исторической миссией» которо­
го является его осуществление в труде, борьбе и позна­
нии. Этот народ-субъекг имеет в качестве призвания не
освобождение человечества, а воплощение своего
«подлинно духовного мира», который есть «могучая
сила наиглубочайшего сохранения всех присущих его
земле и крови энергий». Такая вставка из рассказа о расе
и труде в рассказ о духе с целью легитимировать знание
и его институт вдвойне неудачна: бессодержательная
теоретически, она все же была достаточной для того,
чтобы вызвать в определенной политической ситуации
сокрушительный резонанс.

120
Хайдеггер М. Самоутверждение немецкого университе­
та// Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет: Пер. с нем./
Составл., переводы, вступ.статья, примеч. А.В.Михайлова. М.: Гно-
зис, 1993. С. 222-231.
глава 10
утрата легитимности

В современном обществе и культуре — постиндустри­

альном обществе и постмодернистской культуре121 —
вопрос о легитимации знания ставится в иных выраже­
ниях. Великий рассказ утратил свое правдоподобие, вне
зависимости от способа унификации, который ему
предназначался: спекулятивный рассказ или рассказ об
освобождении.
В упадке рассказов можно видеть результат быстро­
го технического и технологического подъема после
Второй мировой войны, перенесшего акцент с цели
действия на средства ее достижения, а может быть —
результат активизации внешнеэкономических связей
либерального капитализма, развившегося после пери-

121
См. примечание I. Некоторые научные аспекты
постмодернизма обозреваются в работе: Hassan I. Culture, Inde­
terminacy, and Immanence: Margins of the (Postmodern) Age // Hu­
manities in Society.—Vol. 1.—1978. —P. 51-85.
утрата легитимности 93

ода его отступления перед моделью Кейнса в 30-ые —

бОые годы, обновления, устранившего коммунистичес­
кую альтернативу и придавшего ценность индивиду­
альному обладанию благами и услугами.
Подобные поиски причинности всегда разочаро­
вывают. Даже если мы примем ту или иную из выдвину­
тых гипотез, нужно будет все же объяснить связь рас­
сматриваемых тенденций с упадком объединяющей и
легитимирующей силы великих рассказов о спекуля­
ции или об освобождении.
Воздействие, которое могут оказать на статус зна­
ния подъем и расцвет капитализма, с одной стороны, и
приводящий в замешательство скачок в развитии тех­
ники —с другой стороны, конечно, объяснимо. Но преж­
де всего необходимо обнаружить ростки утраты леги­
тимности — «делегитимации»122 — и нигилизма, кото­
рые были присущи уже великим рассказам XIX века,
чтобы понять каким образом современная наука оказа­
лась восприимчивой куказанным воздействиям еще до
того, как они проявились в действительности.
Спекулятивное изложение, прежде всего, скрыва­
ет своего рода двусмысленность в отношении к зна­
нию. Оно показывает, что знание заслуживает своего
имени, только если оно удваивается («снимается», hebt
sich auf) цитированием из его же собственных выска­
зываний в границах дискурса второго порядка (авто-
нимия), который их легитимирует. Иными словами, в
своей непосредственности, денотативный дискурс,
направленный на некий референт (живой организм,

122
К Мюллер использует выражение «a process of delegitima-
tion» в работе «The Politics of Communication» (Op.cit., P. 164).
94 Ж.-Ф. Лиотар

химическое свойство, физическое явление и т. п.)г сам

по-настоящему не знает того, что считает известным
для себя. Позитивная наука — это не знание. А спекуля­
ция питается его устранением. Так и гегелевский спе­
кулятивный рассказ, по признанию самого Гегеля123, со­
держит в себе скептицизм в отношении позитивного
познания.
Не обретшая своей легитимности наука — не на­
стоящая наука, она опускается в более низкий разряд,
т. е. идеологию или средство власти, если дискурс, кото­
рый должен был ее легитимировать, сам оказывается
скрывающим донаучное знание (точно также, как в
«вульгарном» рассказе). Что и случается, когда правила
игры науки, которую он объявляет эмпирической, обо­
рачиваются против нее самой.
Предположим, дано спекулятивное высказывание:
«научное высказывание является знанием, если и толь­
ко если оно само находится во всеобщем процессе по­
рождения». Вопрос, который ставится в отношении его
сюжета, следующий: является ли это высказывание зна­
нием в смысле определяемым им самим? Оно являет­
ся им, только если может относиться ко всеобщему
процессу порождения. Допустим, может. Для этого ему
достаточно предположить, что такой процесс суще­
ствует (Жизнь духа) и что оно само есть его выраже­
ние. Такое предположение даже необходимо в спеку­
лятивной языковой игре. Если его не сделать, то язык
легитимации сам не будет легитимным, а будет вмес-

123
«Дорога сомнения..., дорога разочарования..., скепти­
цизм», — писал Гегель в Предисловии к «Феноменологии духа»
при описании эффекта спекулятивного порыва к естественно­
му познанию.
утрата легитимности 95

те с наукой повержен в нонсенс, по крайней мере, если

верить в этом идеализму.
Однако это допущение можно понять совершенно
в другом смысле, который мы приписываем культуре
постмодерна: говорят, она определяет — в том смысле,
какой мы приняли ранее — группу правил, которые нуж­
но принять, чтобы играть в спекулятивную игру124. Та­
кая оценка предполагает, во-первых, что мы принима­
ем как общий вид языка знанияязык «позитивных» наук,
а во-вторых, что мы рассматриваемэтотязык как содер­
жащий в себе предположения (формальные и аксиома­
тические), которые он должен объяснять. Ницше, хотя
и другими словами, делает то же самое, когда показыва­
ет, что «европейский нигилизм» вытекает из самопри­
ложения научного требования истинности к самому
этому требованию125.
Таким образом появляется перспектива не столь уж
отдаленная — по крайней мере, с этой точки зрения —
от перспективы языковых игр. Здесь мы имеем дело с
процессом дел егитимации, движущей силой которого
выступает требование легитимации. «Кризис» научно­
го знания, признаки которого множатся с конца ХЩ
века, не является следствием случайного распростра­
нения наук, поскольку само их распространение есть
плод технического прогресса и экспансии капитализ­
ма. Он [кризис] происходит от внутренней эрозии ос­
новы легитимности знания. Такая эрозия применяется
124
Из опасения перегрузить доклад мы откладываем на пос­
ледующее рассмотрение анализ этой группы правил.
125
Nietzsche F. «Der europäische Nihilismus» (ms N VII, 3); «Der
Nihilism, ein normaler Zustand» (ms WII, 1 ); «Kritik der Nihilism» (ms
W VII, 3); «Zum Plane» (ms W II, 1)//Nietzsches Werke kritische
Gesamtausgabe. Berlin: Gruyter, 1970.
96 Ж-Ф. Лиотар

в спекулятивной игре, и именно она, расслабляя плете­

ние энциклопедической ткани, где каждая наука нахо­
дит свое место, позволяет им освободиться.
Классическое определение границ различных на­
учных полей подвергается тем самым новому пересмот­
ру: дисциплины исчезают, на границах наук происхо­
дят незаконные захваты и таким образом на свет появ­
ляются новые территории. Спекулятивная иерархия
познаний дает место-имманентной и, если можно так
выразиться, «плоской» сети исследований, границы ко­
торых постоянно перемещаются. Старые «факультеты»
распадаются на институты и фонды всякого сорта, уни­
верситеты теряют свою функцию спекулятивной леги­
тимации. Освобожденные от ответственности за иссле­
дования, которые вытеснил спекулятивный рассказ*
факультеты ограничиваются передачей знаний, счита-
юащхсяусгановленными, и с помощью дидактики обес­
печивают воспроизводство скорее преподавателей, не­
жели ученых. Как раз в этом состоянии их застает и при­
говаривает Ницше126.
Что же касается другой процедуры легитимации,
идущей от Aufklärung, рассказа об эмансипации, его вез­
десущая сила эрозии не меньше, чем та, что деиствуетв
спекулятивном дискурсе. Но направлена она на другой
аспект. Характерная его черта—обоснование легитим­
ности науки, истины, опирающееся на автономию со­
беседников, включенных в этическую, социальную и
политическую практику. Однако, какмы уже видели, эта

126
Nietzsche Ε Sur l'avenir de nos établissements d'enseignement
(1872). Trad.fr. Backès // Nietzsche ^Ecrits posthumes 1870-1873; Paris:
Gallimard, 1975."
утрата легитимности 97

легитимация сразу становится проблематичной: раз­

личие между денотативным высказыванием, имеющим
когнитивное значение, и прескриптивным высказыва­
нием, имеющим практическое значение, состоит в ре­
левантности, а следовательно, — в компетенции. Нич­
то не доказывает того, что, если высказывание, описы­
вающее действительность, верно, то прескриптивное
высказывание, имеющее неизбежным следствием из­
менение этой действительности, будет также справед­
ливо.
Предположим, дана закрытая дверь. Между «Дверь
закрыта» и «Откройте дверь» нет следствия в смысле
пропозициональной логики. Эти два высказывания от­
носятся к двум совокупностям автономных правил, оп­
ределяющим различную релевантность, а следователь­
но, и различную компетенцию. Результат этого деления
разума на когнитивный или теоретический, с одной
стороны, и практический — с другой, имеет здесь след­
ствием атаку на легитимность научного дискурса, не
прямо, а косвенно раскрывая нам, что он является языко­
вой игрой, имеющей собственные правила (априорные
условия познания которыхявтшютсяуКанта первым суж­
дением), но без всякого предназначения регламентиро­
вать практическую игру (как, впрочем, и эстетическую).
Она оказывается, таким образом, на равных с другими.
«Делегитимация» — если кней хотя бы немного стре­
мятся и придают ей определенную важность, что на свой
манер делает Витгенштейн и что,также по-своему, де­
лают Мартин Бубер и Эмманюэль Левинас127 — откры-

127
Buber M. Je et Tu. Paris: Auber, 1938 (GM. пер. на рус. Бубер М.
Я и Ты. М.: Высш. шк, 1993); id. Dialogisches Leben. Zürich: Müller,
98 Ж.-Φ. Л йота ρ

вает дорогунабирающему силу течению постмодерниз­

ма: наука играет собственную игру, она не может леги­
тимировать другие языковые игры. Например, прескрип-
тивная игра ускользает от нее. Но, прежде всего, она не
может больше сама себя легитимировать, как то пред-
пол агаег спекуляция.
При таком рассеянии языковых игр социальный
субъект тоже кажется растворенным. Социальная
связь — связь языковая, но она состоит не из одной
нити. В этой ткани пересекаются по меньшей мере
две, а в действительности *— неопределенное количе­
ство языковых игр, ПОДЧИН51ЮЩИХСЯ различным пра­
вилам. Витгенштейн пишет: «Наш язык можно рас­
сматривать как старинный город: лабиринт малень­
ких улочек и площадей,старыхи новых домов, домов
с пристройками разных эпох; и все это окружено мно­
жеством новых районов с прямыми улицами регуляр­
ной планировки и стандартными домами»128. А чтобы
лучше показать, что принцип единства или синтез под
началом научного метадискурса неприменим, нуж­
но подвергнуть «город» языка старинному парадоксу
о транзитивности равенства (sôritê), спросив: «А с ка­
кого числа домов или улиц город начинает быть го­
родом?»129.
Новые языки присоединяются к старым, образуя
пригороды старинного города: «химическая символи-

1947. LevinasE. Totalité et infini. La Haye: Nijhorr, 1961; id. Martin

Buber und die Erkenntnistheorie (1958) // Divers. Philosophen des
20. Jahrhunderts. Stuttgart: Kohlhammer, 1963.
I2K
Витгенштейн Л. Философские исследования// Витген­
штейн Л. Философские работы. Часть I. М.: Гнозис, 1994. С. 86.
129
Там же.
утрата легитимности 99

ка», «обозначения для исчисления бесконечно малых»1,0.

Спустя тридцать пять лет, к ним можно еще добавить
машинные языки, матрицы теории игр, новые музы­
кальные нотные обозначения, логические неденотатив­
ные обозначения (логики времени, деонтические ло­
гики, модальные логики), языкгенстнческого кода, гра­
фы фонологических структур и т. д.
Этот раскол может повлечь пессимистическое впе­
чатление: никто не говорит на всех этих языках, нет
универсального метаязыка, проект «система-субъект»
провалился, а проект освобождения ничего не может
поделать с наукой; мы погрузились в позитивизм той
или иной частой области познания, ученые стали на­
учными сотрудниками, размножившиеся задачи ис­
следования стали задачами, решающимися по частям,
и никто не владеет целым131, а спекулятивная или гу­
манистическая философия, со своей стороны, вынуж­
дена аннулировать свои функции по легитимации132,
чем, собственно, и объясняется кризис, испытываемый
ею там, где она все еще стремится их исполнить, или

130
Там -же.
131
См., например: La taylorisation de la recherche'// (Auto)
critique de la science. Op.cit., P. 291-293. A особенно, работу Solla
Price DJ., de. Little Science, Big Science. N.Y.: Columbia U.P., 1963,
где подчеркивается расхождение между небольшим числом
высокопродуктивных исследователей (оцениваемых количе­
ством публикаций) и большой массой малопродуктивных.
Число этих последних растет в арифметической прогрессии
по отношению к первым, несмотря на то, что число высоко­
продуктивных реально увеличивается только примерно каж­
дые двадцать лет. Прайс заключает, что наука, рассматривае­
мая как социальная целостность, является undemocratic (59), и
что the eminent scientist на сто лет старше, чем the minimal one
132
DesantiJ.T. Sur le rapport traditionnel des sciences et de la
100 Ж.-Ф. Лиотар

ее редукция к исследованию логик или истории идей,

там, где из реализма от нее отказались133.
Этот пессимизм питал поколение начала века в
Вене: художники, Музиль, Краус, Гофмансталь, Шен­
берг, Брох, но также и философы Мах и Витгенштейн134.
Несомненно, они передвинули так далеко, насколько
это было возможно, осознание и теоретическую и ху­
дожественную ответственность за делегитимацию.
Сегодня можно сказать, что этот похоронный труд вы­
полнен. Не стоит его начинать заново. Сильной сторо­
ной Витгенштейна было то, что он не стал искать вы­
хода в позитивизме, развиваемом Венским кружком135,
а прокладывал в своем исследовании языковых игр
перспективу другого рода легитимации — перформа-
тивиость. Именно с перформативностыо и имеет дело
постмодернисгский'-мир. Ностальгия по утраченному
рассказу и та была утрачена большинством людей.
Отсюда ни в коей мере не вытекает, что они были об-

philosophie // La philosophie silencieuse, ou critique des philosophies

de la science. Paris: Seuil, 1975.
133
Перераспределение университетской философии в
структуре гуманитарных наук, с этой точки зрения, имеет зна­
чение, намного превосходящее усилия профессии. Мы не счи­
таем, что философия как труд по легитимации обречена, но,
возможно, она сможет исполнить или, по крайней мере, начать
этот труд, только пересмотрев свои связи с университетской
институцией. См. по этому вопросу предисловие к «Projet d'un
institut polytechnique de philosophie». Departement de philosophie,
Université de Paris VIII (Vincennes), 1979.
134
См.: JanikA, ToulminSt. Wittgensteins Vienna. Ν.Y.:
Simon&Schuster, 1973; PielJ. Vienne début d'un siècle // Critique.
Aoûtseptembre 1975,
135
Habermas J. Dogmatisme, raison et décision: théorie et pratique
dans une civilisation scientifïsée (1963) // Théorie et pratique. Т.П. —
Op.cit. —P. 95.
утрата легитимности 101

речены на варварсгво. Препятствует им в этом то, что

они знают: легитимация не может прийти ни откуда,
кроме их языковой практики и их коммуникационно­
го взаимодействия. Прежде всякой другой веры, наука,
которая «улыбается в бороду», научила их суровой воз­
держанности реализма136.

136
«Наука улыбается в бороду» — название главы в книге Му-
зиля «Человек без свойств», цитированная и комментированная Ж. -
Буврессом в «Проблематике субъекта...» (Op.cit.).
глава 11
исследование и его легитимность
через результативность

Вернемся к науке и рассмотрим вначале прагматику

исследования. В основных своих регламентациях она
переживает сегодня два главных изменения: обогаще­
ние аргументации и усложнение предъявления дока­
зательств.
Аристотель, Декарт, Стюарт Милль, не считая дру­
гих, раз за разом пытались установить правила, по ко­
торым высказывание, имеющее денотативное значе­
ние, может встречать поддержку адресата137. Научное
исследование не слишком принимает в расчет эти
правила. Как мы уже сказали, оно может использовать
и использует языки, демонстративные свойства кото­
рых, по-видимому, не в ладах с доводами классиков.

137
Аристотель в «Аналитике» (ок.330 г.), Декарт в «Reguiae ad
directionem ingenii» (οκΐ628 г.) и «Основаниях философии» (1б44);
Стюарт Милль в «Системе индуктивной и дедуктивной логики»
(1843).
исследование и его легитимность 103

Башляр подводил им итог, но теперь его список уже

неполон138.
Однако использование этих языков не хаотично, а
подчиняется условию, которое можно назвать прагма­
тическим, а именно: формулировать собственные пра­
вила и требовать от адресата принимать их. Выполняя
это условие, определяют аксиоматику, включающую
определение символов, которые будут использоваться
в предлагаемом языке; форму, которую должны соблю­
дать, выражения этого языка, чтобы быть принятыми
(ясно сформулированные выражения); операции, ко­
торые допускаются над этими выражениями, что и оп­
ределяют, собственно говоря, аксиомы139.
Но как мы можем знать, что должна содержать ак­
сиоматика или что она содержит? Только что перечис­
ленные нами условия формальны. Должен существо­
вать метаязык, определяющий удовлетворяет или нет
формальнымусловиям аксиоматики тот или иной язык
Такой метаязык есть язык логики.
Здесь требуется уточнение. Начинает ли ученый с
установления аксиоматики, чтобы затем извлекать из
нее высказывания, которые будут в ней приемлемыми,
или, напротив, он начинает с того, что устанавливает
факты и формулирует высказывания о них, а потом
пытается обнаружить аксиоматику языка, которую ис-

138
Bachekard G. Le rationalisme appliqué. Paris: PUF, 1949; Serres M.
La réforme et les sept péchés // L'Arc. №42 (numéro spécial Bachelard),
1970.
139
Hubert D. Grundlagen der Geometrie, 1899; Bourbaki Ν.
L'architecture des mathématiques // Les grands courants de la pensée
mathématique / Le Lionnais (éd.), Paris: Hermann, 1848; BlancheR.
L'axiomatique. Paris: PUF, 1955.
 104 Ж.-Ф. Лиотар

пользовал, чтобы сформулировать высказывания, —

здесь не логическая, а только эмпирическая альтерна­
тива/Конечно же, она очень важна для исследователя
или философа, но вопрос об обоснованности высказы­
ваний одинаково встает в обоих случаях140.
Правильнее ставить вопрос в отношении легити­
мации: с помощью каких критериев логик определяет
требуемые от аксиоматики свойства? Существует ли
модель научного языка? Единственная ли она? Подда­
ется ли проверке? От синтаксиса формальной систе­
мы141 требуются в целом следующие свойства: обосно­
ванность (например» необоснованная в отношении от­
рицания система предполагала бы существование в са­
мой себе как суждение, так и его противоположность),
синтаксическая завершенность (система теряет свою
обоснованность, если к ней добавляется еще какая-либо
аксиома), определенность (существует действенная
процедура, позволяющая определить относится или нет
данное суждение к системе) и независимость одних
аксиом от других. Гёдель наделе установил существова-
шеварифметчеаюйшсгемесу^
нидоказуемьщ,ниопровержимьшвиуф
велоквьшодуотом,чтоарифме1ическа51сис11еманеуцовлег-
воряеггребованиямзавершенносги142.

140
Blanche R. Op.cit. Chapitre V.
141
Martin R. Logique contemporaine et formalisation. Paris: PUF,
1964. P. 33-41; l22sq.
142
GbdelK. Ueber formai unentscheidbare Sätze der Principia
Mathematica und verwandter Systeme // Monatschrift für Mathematik und
Physik. №3#> 1931. Более доступное изложение теоремы Геделя
содержится в книге: Lacombe D. Les idées actuelles sur la structure des
mathématiques // Notion déstructure et structure de la connaissance. Paris:
Albin Michel, 1957. Ρ 39-160.
исследование и его легитимность 105

Если генерализовать данное свойство, то нужно

признать существование внутренних ограничений
формализма143. Для логика эти ограничения означают,
что используемый в описании искусственного языка
метаязык — это «естественный» или «повседневный»
язык; он универсален, посколькувсе другие языки мож­
но перевести на него; но не обоснован в отношении
отрицания, поскольку допускает образование парадок­
сов144.
Отсюда, вопрос о легитимации знания нужно ста­
вить по-другому. Когда заявляют, что высказывание, име­
ющее денотативный характер, истинно, то предполага­
ют, что аксиоматическая система, в которой оно опре­
деленно и доказуемо, была сформулирована, что она
известна собеседникам и принята ими, как безусловно
наиболее удовлетворительная. Именно в таком духе
развивалась, например, математика группы Бурбаки145.
Однако мы можем найти подобные наблюдения и в дру­
гих областях: своим статусом они обязаны существова­
нию языка, правила функционирования которого сами
не могут быть доказаны, но составляют предмет кон­
сенсуса между экспертами. Эти правила являются тре­
бованиями, по крайней мере, некоторые из них. А тре­
бование — разновидность предписания.

143
Ladrïère]. Les limitations internes desformalismes.Louvain&Paris,
1957.
144
TarskiA. Logique, sémantique, métamathématique. T.I. Paris:
Armand Colin, 1972. Desclèsj.P.drGuentcheva~DesclèsZ. Métalangue,
métalangage, métalingvistique // Documents de travail. Universitàdi Urbino.
№60-61, 1977.
145
BourbakiN. Les éléments des mathématiques. Paris: Hermann, 1940.
Отдаленные точки соприкосновения с этой работой в виде пер­
вых попыток доказать отдельные «постулаты»> можно найти в ев-
106 Ж.-Ф. Лиотар

Необходимая для принятия научного высказывания

аргументация оказывается, таким образом, подчинен­
ной «первоначальному» принятию правил (в действи­
тельности посгоянио обновляемому в силу принципа
рекурсивности), которые устанавливают средства ар­
гументации. Отсюда замечательные свойства этого зна­
ния: гибкость его средств, т. е. множественность его язы­
ков; его характер парадигматической игры, приемле­
мость применяющихся в ней «приемов» (введение но­
вых суждений), которая зависит от предварительной
договоренности между партнерами. Отсюда же и раз­
личие между двумя видами «прогресса» в знании: пер­
вый связан с новым «приемом» (новой аргументацией)
врамкахуа^ювле1^нь1хправил,авторой—сизобретением
новьгсправили,следовательн^
Э1юмуновомуположениюбезусловносоответству-
етглавное перемещение в представлении об обоснова­
нии. Принцип универсального метаязыка оказывается
замещенным принципом множественности формаль­
ных и аксиоматических систем, способных аргумен­
тировать денотативные высказывания, причем эти си­
стемы описаны хотя и универсальным, но не обосно-
ваниымметаязыком. То, что проходило как парадокс и
даже паралогизм в знании эпохи классической и совре­
менной науки, может приобрести в такого рода систе­
ме силу нового убеждения и получить одобрение сооб­
щества экспертов147. Метод, использующий языковые
клидовой геометрии. См. об этом: Brunschvicg L. Les étapes de la
philosophie mathématique. Paris: PUF, 3e éd., 1947;
146
Kuhn Th. The Structure... Loccit.
147
Классификацию логико-математических парадоксов мож­
но найти в книге: Ramsey BPThe Foundations of Mathematics and Other
Logical Essays. N.Y.: Harcourt, Brace&Co., 1931.
исследование и его легитимность 107

игры, которые мы здесь рассмотрели, скромно ссыла­

ется на это течение мысли.
Следующий важный аспекг исследования ведет нас
совсем в другом направлении и касается приведения
доказательства. В принципе, оно составляет часть аргу­
ментации, призванной сделать приемлемым новое выс­
казывание: свидетельство или вещественное доказатель­
ство в случае правовой риторики148. Но оно поднимает
специальную проблему: ведь именно с ним референт
(«реальность») извлекается и цитируется в споре меж­
дуучеными.
Мы сказали, что вопрос доказательства составляет
проблему, заключающуюся в необходимости доказать
доказательство. Можно, по меньшей мере, сделать пуб­
личными средства доказательства, — способ, которым
другие ученые могут убедиться в результатах через по­
вторение процесса, приведшего к ним. Вместе с тем,
предъявить доказательство значит заставить констати­
ровать факт. Но что есть акт констатации? Регистрация
факта глазами, ушами, органами чувств149? Чувства об­
манывают, они ограничены в пространстве и в разли­
чительных возможностях.
Здесь в дело идут технические приемы. Они изна­
чально служат протезом органов чувств или человечес­
ких физиологических систем, имеющих функцией по­
лучать данные или реагировать в зависимости от кон-

148
Аристотель. Риторика. Т.Н.
149
Это проблема свидетельства или исторического источ­
ника является также проблемой того, как стал известен некий факт:
по слухам или был увиден. Различие появляется у Геродота. См.:
HartogFr. Hérodote rapsode et arpenteur// Hérodote. №9, décembre 1977.
P. 56-65.
 108 Ж.-Ф. Лиотар

текста150. Технические приемы подчиняются принципу

оптимизации продуктивности: увеличение выхода (по­
лученная информация или модификации), сокраще­
ние входа (затраченная энергия) для получения ре­
зультата15'. Это такие игры, чья обоснованность не в
истине, не в справедливости, не в красоте и тому по­
добном, а в эффективности: технический прием «хо­
рош», когда он делает лучше и/или когда он тратит
меньше, чем другой.
Это позднее определение технической компетен­
ции. Изобретения делаются уже давно, хотя и урывка­
ми, случайно, в связи с другими исследованиями; они
интересовали в большей степени (или в равной мере)
искусство (technat), чем науку. Так, в классической Гре­
ции не устанавливали прямой связи между знанием и
техникой152. В XVI и XVII веках работы разработчики
еще демонстрируют любопытство и артистическую
выдумку|53.Такпродолжаетсядо конца XVIII века|54.Мож-
но даже настаивать на том, что и в наши дни существу­
ет «дикая» активность в техническом изобретательстве,
подчас в любительских поделках, и она не нуждается в
научной аргументации155.

150
Gehlen Л. Die Technik in der Sichtweise der Anthropologie//
Anthropologische Forschung. Hambourg, 1961.
15
' Leroi-Gourhan A. Milieu et technique. Paris: Albin Michel, 1945;
id Le geste et la parole. Tl. Technique et Langage. Paris: Albin Michel, 1964.
152
VernantJ.PMyaic et pensée chez les Grecs. Paris: Maspero, 1965.
(section 4: Le travail et la pensée technique).
153
BaltrusaitisJ. Anamorphoses, ou magie artificielle des effets
merveilleux. Paris: O. Perrin, 1969.
154
MumfordL Technics and civilization. N.Y., 1934; GilUB. Histoire
des techniques. Paris: Gallimard, 1978.
155
Удивительный пример этого рассмотрен в: Mulkay M.J. ô
Edge D.O. Cognitive, Technical and Social Factors in the Growth of
исследованием его легитимность 109

Вместе с тем, потребность в приведении доказатель­

ства более остро дает ощутить себя по мере того, как
прагматика научного знания занимает месго традици­
онного знания или знания, данного в откровении. Уже
Декарт в конце своего «Рассуждения о методе» {Discours)
просит кредитов для лаборатории. Проблема, таким
образом, поставлена; аппаратура, оптимизирующая до­
стижения человеческого тела для доказательства что-
либо, требует дополнительных затрат. Следовательно,
без денег нет ни доказательства, ни проверки высказы­
ваний, ни истины. Научные языковые игры становятся
играми богатых, или: самые богатые имеют больше все­
го шансов быть правыми. Уравнение состоит из богат­
ства, эффективности и истины.
В конце XVIII века, во время первой индустриаль­
ной революции было сделано открытие обратного: нет
техники без богатства, но нет и богатства без техники.
Техническое устройство требует инвесгиций, но по­
скольку оно оптимизирует результативность того, к
чему применяется, то может оптимизировать также и
прибавочную стоимость, получаемую от такой повы­
шенной эффективности/Достаточно реализовать эту
прибавочнуюстоимость^,е. продать продукт, получен­
ный при усовершенствовании. И мы можем замкнуть
систему следующим образом: часть продукта при этой
продаже пойдет в фонд проведения исследования, пред­
назначенного усовершенствовать далее полученное
достижение. И именно в этот момент наука становится

Radioastronomy// Social Science Information. 1973. Ρ 25-61 (об исполь­

зовании радиолюбителей для проверки некоторых приложений
теории относительности).
 no Ж.-Ф. Лиотар

производительной силой, т. е. моментом в циркуляции

капитала.
Скорее желание обогатиться, чем познать, навязы­
вает технике императив увеличения эффективности и
реализуемости продукции. «Органическое» сопряжение
техники с прибылью предшествует ее соединению с
наукой. В современном знании техника приобретает
значение только через посредство духа всеобщей эф­
фективности. Даже сегодня зависимость прогресса зна­
ния от роста технологических инвестиций не является
непосредственной156.
Но капитализм принес свое решение научной про­
блемы кредитования исследования: прямо, через фи­
нансирование исследовательских подразделений пред­
приятий, где императив эффективности и рекоммер-
циализации преимущественно направляет исследова­
ния на «прикладные цели», или опосредованно — через

156
Малкей развивает гибкую модель относительной незави­
симости техники от научного знания: Mulkay M.J. The Model of
Branching // The Sociological Review. VolXXXIII, 1976. R 509-526. X Б-
рукс, президент научного и общественного комитета Националь­
ной академии наук, соавтор «Rapport Brooks» (OCDE, juin 1971),
критикуя модель инвестиций в исследования и развитие {R&D) в
бОые годы, заявил: «Одним из результатов гонки к луне стал рост
стоимости технологических инноваций, так, что это стало по­
просту слишком дорого... Исследование само по себе это долгое
занятие: быстрое ускорение или замедление требуют неоправ­
данных затрат и говорят об отсутствии компетенции. Интеллек­
туальная продуктивность не может превысить определенный
ритм.» {Brooks H. Les Etats-Unis ontils une politique de la science? // La
recherche. №14, juillet 1971. P. 611). В марте 1972, Э.Э. Дэвид (мл.),
научный советник Белого дома, которому принадлежит«идея про­
екта «Прикладное исследование национальных потребностей»
(RANN), делает сходное заключение: «широкая и гибкая страте­
гия для исследований — жесткая тактика для развития». (La recherche.
№21, mars 1972. P. 211.)
исследование и его легитимность 111

создание частных, государственных или смешанных

исследовательских фондов, которые выделяют креди­
ты на выполнение программ университетским депар­
таментам, исследовательским лабораториям или неза­
висимым группам ученых, не ожидая от их работ сию­
минутной прибыли, но предполагая в принципе, что
нужно финансировать глубинные исследования на
протяжении определенного времени, чтобы повысить
вероятность получения решающей, а следовательно,
очень рентабельной инновации157. Национальные го­
сударства, особенно в их кейнсианский период, следу­
ют одному правилу: прикладное исследование — иссле­
дование фундаментальное. Они сотрудничают с пред­
приятиями посредством всякого рода агентств158. Нор­
мы организации труда, превалирующие на предприя­
тии, проникают в лаборатории прикладных исследова­
ний: иерархия, принятие решений по работе, форми­
рование групп, оценка индивидуальной и коллектив­
ной продуктивности, разработка продаваемых про­
грамм, поиск клиента и т. д.159 «Чистые» исследователь-

157
Это было одним из условий, которые видвинул Лазарс­
фельд, когда соглашался на создание Центра исследования массо­
вых коммуникаций в Принстоне в 1937 году. Ситуация была на­
пряженной. Радиопромышлеиники отказывались вкладывать день­
ги в проект. Они говорили, что Лазарсфельд начинает дела, но не
заканчивает. Сам Лазарсфельд говорил Моррисону: «I usually put
thinks together and hoped they worked». Цитируется no: Morrison D. The
Beginninig of Modern Mass Communication Research // Archives
européennes de sociologie. VoLXIX. №2,1978. P. 347-359.
158
В Соединенных Штатах величина федеральных государ­
ственных вложений в R&D в 1956 году была равна частным вкла­
дам, но затем они ее опередили (OCDE, 1965);
159
Нисбет (op.cit. Chapitre 5) с горечью описывает проникно­
вение higher capitalism в университет под видом независимых ис-
112 Ж.-Ф. Лиотар

ские центрыстрадаютменьше, но и получают меньше

кредитов.
Предъявление доказательства, в принципе, есть
тол ько часть аргументации, которая сама предназначе­
на для получения одобрения получателей научного со­
общения, и проходит под контролем другой языковой
игры, где цель не истина, а эффективность, т. е. наилуч­
шее соотношение «вход/выход». Государство и/или
предприятие покидают идеалистический или гумани­
стический легитомирующий рассказ, чтобы оправдать
новую цель: в речи сегодняшних распорядителей кре­
дитов только одна цель внушает доверие, это — произ­
водительность. Ученых, техников и аппаратуру покупа­
ют не для того, чтобы познать истину, но чтобы увели­
чить производительность.
Вопрос, в чем заключается дискурс производитель­
ности и может лион учреждать легитимацию. На пер­
вый взгляд кажется, что этому мешает традиционное
различие между силой и правом, силой и мудростью,
т. е. между сильным, справедливым и правильным. Имен­
но обэтойвзаимонесоразмериости мы и говорили рань­
ше, в терминах теории языковых игр, различая денота­
тивную игру, где релевантность принадлежит истин­
ному/ложному; прескриптивную игру которая исходит
из справедливо/несправедливо; техническую игру, где
критерий эффективно/неэффективно. «Сила» появля­
ется только в последней, технической, игре. Мы исклю­
чаем случаи, когда ее используют для террора. Такой

следовательских отделений. Социальные отношения в центрах

поколебали американскую традицию (см.: (Auto) cri tique de la science.
Loc.cit. Chapitres «Le prolétarieat scientifique», «Les chercheurs», «La crise
des mandarins»).
исследование и его легитимность 113

случай оказывается вне языковой игры, поскольку эф­

фективность силы полностью определяется опаснос­
тью уничтожения партнера, а не лучшим, по сравне­
нию с собственным, «приемом». Всякий раз, когда ре­
зультативность, т. е. получение желаемого эффекта, до­
стигается путем «Скажи или сделай, иначе замолчишь
навсегда», мы оказываемся в области террора, где соци­
альная связь разрушается.
Но верно HTOj что результативность, повышая спо­
собность доказывать, повышаеттакже способность бьпъ
правым: широко введенный в научное знание техни­
ческий критерий оказывает влияние на критерий ис­
тинности. То же самое можно сказать и об отношении
между справедливостью и результативностью: вероят­
ность того, что определенный порядок будет1 считаться
справедливым, повышается по меретого, как им выпол­
няются определенные задачи, и с ростом эффективно­
сти прескриптора. Так, Луман считает, что им обнару­
жено замещение нормативности законами эффектив­
ности процедур в постиндустриальных обществах160.
«Контроль контекста», т. е. улучшение результатов, на­
правленных против партнеров, кагорые образуют этот
контекст (будь то «природа» или люди), могло бы рас­
цениваться как некоего рода легитимация161. Это было
бы легитимацией по факту.
160
Lubman К Legitimation durch Verfaliren. Neuwied: Luchterliand,
1969.
161
К Мюллер, комменшруяЛумана, писал: «В р а з в и т а х и ь ^
альмых обществах 3iiKO№io-pu^iO№uibtiiwjierirn'iMaLii'iH3iiMeHeiiaTexpiOK-
ратической легитимацией, которая не придает никакого значения
{significance) ни убеждениям граждан, ни самой нравственности»
{Mueller CL The Politics ofCommunication. Loccit. R 135). См. также биб-
лио1т:гдфшо m немещомдаыкегююпро
Théorie et pratique. TIL Loccit. R 135-136.
114 Ж.-Ф. Лиотар

1Ъризонт этой процедуры таков: «реальность» по­

ставляет доказательства для научной аргументации и
результаты для предписаний и обещаний правового,
этического и политического порядка; становясь «хозя­
ином реальности», становятся хозяином того и друго­
го, что позволяет применение технических приемов.
Усиливая технические приемы, «усиливают» реаль­
ность, а следовательно — шансы быть справедливым и
правым. И наоборот: технические приемы усиливают­
ся тем лучше, чем больше имеется в распоряжении зна­
ний и возможности принимать решения.
Таким образом легитимация оформляется через
производительность. Последняя — это не только хо­
рошая результативность, но еще и хорошая верифи­
кация и хорошее заключение. Она легитимирует на­
уки и право через их эффективность, à этупоследиюю
через первые. Она самолегитимируется, как, по-види­
мому, это делает система, отрегулированная на опти­
мизацию своих результатов162. Однако это и есть в точ­
ности контроль над контекстом, который должен обес­
печивать обобщенную информатизацию. Перформа-
тивиость высказывания — денотативного или пре-
скриптивного — повышается пропорционально ин­
формации, имеющейся о его референте. Таким обра­
зом, в настоящее время рост производительности и ее
самолегитимация проходятчерез производство, сохра­
нение, доступность и операционалыюсть информации.
Отношение наука/техника перевернулось. Слож-
162
Лингвистический анализ контроля истинности дан в:
Fauconnier G. Comment contrôler la vérité? Remarques illustrées par des
assertions dangereusses et pernicieuses en tout genre // Actes de la recherche
en sciences sociales. №25, janvier 1979. P. 1 -22.
исследование и его легитимность 115

ность аргументации кажется особенно интересной,

посколькуобязывает совершенствовать средства дока­
зательства, а результативность от этого только выигры­
вает. Распределение государством, предприятиями и
совместными компаниями средсгв на исследования
подчиняется этой логике росли производительности.
Исатедовательские подразделения, которые не могут
похвастать своим вкладом, хотя бы непрямым, в опти­
мизацию результатов системы, обойдены кредитами и
обречены настарение.Критерий результативности от­
крыто выдвигается администрацией для оправдания
отрицательной аттестации деятельности того или ино­
го исследовательского центра163.

163
Так, в 1970 году британскому University Grants Соттиеебыло
предложено «сыграть более позитивную роль в области произво­
дительности, специализации; концентрации предметов исследо­
вания и контроля зданий и органичить затраты на эти последние»
(The Politics of Education: Ε. Boyl&A.Grosland parlent à M. Kogan.
Penguin Education Special, 1971). Это может показаться противоре­
чащим процитированным нами ранее заявлениям (примеч. 156).
Но: 1) «стратегия» может быть либеральной, а «тактика» автори­
тарной, что говорил между прочим Эдварде; 2) ответственность
внутри иерархий государственной власти часто понимается в
более узком смысле, как способность отвечать за расчетную ре­
зультативность проекта; 3) государственные власти не застрахо­
ваны от давления частных групп, чей критерий результативности
немедленно подлежит применению. Если в исследовании невоз­
можно рассчитать вероятность инновации, государственный ин­
терес состоит все же в том, чтобы поддержать любое исследова­
ние, на других, нежели расчетная эффективность, условиях.
глава 12
преподавание и его легитимация
через результативность

В отношении обратной стороны знания — его пере­

дачи, т. е. преподавания, широко известно, какой вид
принимает в нем преобладание критерия результа­
тивности.
Когда представление об установленных знаниях
уйсе сформировано, то вопрос об их передаче прагма­
тическим образом начинает подразделяться на некую
серию вопросов: кто передает? что? кому? с помощью
чего? в какой форме? с каким результатом164? Универси­
тетская политика формируется как связный ансамбль
ответов на эти вопросы.
Когда критерием обоснованности становится эф­
фективность предполагаемой социальной системы,т. е.

164
Такое определение процессу коммуникации было дано Ла-
суэлом на семинарах Princeton Radio Research Genter под руковод­
ством Лазарсфельда: «Who says to whom in what channel with whan
effect?» (Morrison. Op.cit.)
преподавание и его легитимация 117

когда принимается перспектива теории систем, то из

высшего образования делают подсистему социальной
системы и применяют к каледой из его проблем все тот
же критерий результативности.
Результатом; который при этом хотят получить, яв­
ляется оптимальный вклад высшего образования в наи­
лучшую эффективность социальной системы. А значит
нужно сформировав критерии компетеитаости, необ­
ходимой для этой системы. Их два вида. Первые в боль­
шей мере предназначаются для противостояния миро­
вому соперничеству. Они видоизменяются взависимо-
сти шхоответствующих «специальностей», которые на­
циональные государства или крупные образовательные
институты могут «продать» на мирово^, рынок. Если
наша общая гипотеза верна, то спрос на экспертов, выс-
шихи средних руководитепейпередовых секторов, опи­
санных нами в начале данного исследования и являю­
щихся ставкой грядущих лет, будет возрастать. Все дис­
циплины, имеющие отношение к «телематике» (ин­
форматика, кибернетика, лингвистика, математика,
логика...), должны быть признаны как приоритеты обра­
зования. И в тем большейстепени,что увеличение чис­
ла таких экспертов должно ускорить прогресс исследо­
ваний в других областях познания, как мы уже видели
на примере медицины и биологии.
С другой стороны, но в рамках все той же общей
гипотезы, высшее образование должно продолжать по­
ставлять социальной системе компетенции, связанные
с ее собственными требованиями, призванные поддер­
живать ее внутреннее единство. Раньше эта задача со­
держала образование и распространение всеобщей
модели жизни, которая чаще всего легитимировала рас-
118 Ж.-Ф. Лиотар

сказ об освобождении. В контексте утраты легитимнос­

ти (делегитимации) университеты и институты выс­
шего образования подчиняются отныне требованию
формирования компетенций, а не идеалов: столько-то
врачей, столько-то преподавателей той или иной дис­
циплины, столько-то инженеров, столько-то админис­
траторов и т. д. Передача знаний не выглядит более как
то, что призвано формировать элиту, способную вести
нацию к освобождению, но поставляет системе игро­
ков, способных обеспечить надлежащее исполнение
роли на практических постах, которые требуются ин­
ститутам165.
Если цели высшего образования функциональны,
то какже обстоит дело с его получателями? Студентуже
изменился и должен измениться еще. Это уже не тот
молодой выходец из среды «либеральных элит»166, в
большей или меньшей степени вовлеченный в реше­
ние великой задачи социального прогресса, понимае­
мого как эмансипация. В этом смысле «демократичес­
кий» университет, где нет предварительного отбора, не

165
Пирсоне определяет это как «инструментальный активизм»,
расточая ему похвалы до такой степени, что тот начинает путать­
ся с «рациональным познанием»: «Неявная ориентация на рацио­
нальное познание в общей культуре инструментального активиз­
ма, становится достаточно эксплицитной и ценится более высо­
ко среди наиболее образованных социальных категорий, кото­
рые самым очевидным образом находят ей применение в своей
профессиональной деятельности». {Parsons T.&Platt GM.
Considerations on the American Academic Systems // Minerva. Vol.VI,
1968.)
166
Мюллер противопоставляет профессиональную интелли­
генцию [professional intelligentsia) технической интеллигенции
{technical intelligentsia). Вслед за Дж. Гелбрайтом он описывает труд­
ности и сопротивление первых при столкновении с технократи­
ческой легитимацией. (Op.cit. Р. 172-177).
преподавание и его легитимация 119

слишком дорог для студента, да и для общества, если

«стоимость» студента оценивать per capita, но массовые
приемы в вузы167, организованные по гуманистическо-
эмаисипаторской модели, оказываются сегодня мало­
эффективными168. В действительности, высшее образо­
вание уже подверглось значительному преобразова­
нию, направляемому одновременно административны­
ми мерами и социальным запросом, который сам, в от­
сутствие должного контроля^ производит новых потре­
бителей и стремится разделить свои функции между
двумя большими видами.
Судя пофункции профессионализации, высшее об­
разование все еще адресуется к молодым выходцам из
либеральных элит, которым передается компетенция,
считающаяся необходимой для данной профессии. К
этому добавляются тем или иным путем (например,

167
В 1970-71 годах в возрастной группе старше 19 лет доля
попавших в вузы была от 30 до 40% для Канады, США, Советского
Союза и Югославии; около 20% — для Германии, Франции, Вели­
кобритании, Японии и скандинавских стран. Во всех этих стра­
нах доля студентов удвоилась или утроилась по сравнению с 1959
годом. Согласнотому же источнику {Devèze M. Histoire contemporaine
de .l'université. Paris: SEDES, 1976. P. 439 - 440), доля студентов в
общем числе народонаселения возросла в период с 1950 по 1970
годы с 4% до примерно 10% в Западной Европе, с 6,1% до 21,3% в
Канаде; с 15,1% до 32,5% в США.
168
В 1968 - 1975 годах во Франции общие затраты на выс­
шее образование (не включая CNRS) возросли с 3075 тыс. фран­
ков (новыми) до 5454 тыс. франков, что составляло соответствен­
но 0,55% и 0,39% валового национального продукта. Абсолютное
в числовом выражении увеличение расходов коснулось следую­
щих статей: оплата труда, накладные расходы, стипендии. Что же
касается расходов на исследования, то эти цифры оставались
неизменными. {Devèze. Opxit. P. 447 - 450.) В 1970 году Э.Э. Давид
заявил, что для текущего десятилетия пет необходимости выпус­
кать больше Ph.D., чем в предыдущем. (Op.cit. Ρ 212.)
120 Ж.-Ф. Лиотар

через технологические институты), но согласно одной

дидактической модели получатели нового знания, свя­
занного с новой техникой или новыми технологиями.
Они тоже молоды и еще не «активны».
Помимо этих двух категорий студентов, которые
воспроизводят «профессиональную интеллигенцию» и
«техническую интеллигенцию»169, другие молодые
люди в университете представляют собой по большей
части неучтенных статистикой занятости безработных.
На деле их число избыточно по отношению к возмож­
ностям занятости по получаемой специальности (фи­
лологи, гуманитарии). Они составляют в действитель­
ности, несмотря на их возраст, новую категорию — по­
лучатели передаваемого знания.
Следовательно, наряду с функцией профессиона­
лизации университет начинает или должен начать иг­
рать новую роль в плане увеличения эффективности
системы. Это роль переподготовки или непрерывного
образования170. Вне университетов, отделений или ин­
ститутов профессионального профиля знание не пе-

]6<)
По терминологии К Мюллера (Op.cit.).
170
Об этом под рубрикой «Культурное образование» пишут
M. Риу и Ж Дофни: Doftiy J.&RiouxM. Inventaire et bilan de quelques
expériences d'intervention de l'université // L'Université dans son milieu:
action et responsabilité. (Colloque de l'AUPELLF). Université de Montréal,
1971. P. 155-162. Авторы критикуют так называемые два типа
университета в Северной Америке: liberal art colleges, где преподава­
ние и исследовательская работа полностью отделены от соци­
ального запроса, и multiversity, готового избавиться от преподава­
ния любой дисциплины, чье финансирование может взять на себя
сообщество. Об этой формуле см. подробнее: Ken С. The Uses of
the University. With a Postcript-1972. Cambridge (Ma): Harvard U.P.,
1972. В таком же смысле, но без интервенционизма в общество
со стороны униве|х:итета, за который ратуют Дофни и Риу, опи­
сывает университет будущего M. Альо в материалах того же кол-
преподавание и его легитимация 121

редается и не будет в дальнейшем передаваться моло­

дым людям целиком и раз и навсегда еще до начала их
активной жизни. Оно передается и будет передаваться
«на выбор» взрослым, начавшим трудовую деятельность
или собирающимся начать ее, с тем, чтобы повысить
их компетенцию и профессиональное продвижение, но
также для усвоения информации, языков и языковых
игр, которые позволят им расширить горизонт их про­
фессиональной жизни и соединить Pix технический и
этический опыт171.
Новый курс, взятый передачей знания, идет не без
конфликтов. Ибо, насколько он представляет интерес
системы и, следовательно, — решающих лиц, способ­
ствовать профессиональному продвижению, которое
можеттолькоулучшитьданныесовокупности, настоль­
ко эксперимент над дискурсом, институтами и ценнос­
тями, сопровождаемый неизбежным «беспорядком» в
обороте, контроле знаний и преподавании, не говоря
уже о социо-политических последствиях, имеет вид
мало операциональный и оказывается лишенным ма­
лейшего доверия в лице серьезной системы. Вместе с
тем, описанный здесь курс — это выход из функциона­
лизма, тем более значимый, что именно функциона­
лизм его и обозначил172. Но можно вообразить, что от-

локвиума (AliotM. Structures optimales de l'institution universitaire // Ibid.

R 141-154). Он заключает: «Мы верим в структуры, в то время как
на самом деле должны стремиться иметь их как можно меньше».
Таков профиль Экспериментального центра, затем Университета
Париж VIII (Винсен), заявленный во время его создания в 1968
году. Об этом см.: Vinceniies ou le désir d'apprendre / Alain Moreau,
1979.
171
Здесь автор может выступить свидетелем такого опыта
во многих департаментах Винсенского университета.
172
Закон об ориентации высшего образования от 12 ноября
122 Ж.-Ф. Лиотар

ветственность за это будет возложена на внеуниверси-

тетские круги173.
Во всяком случае принцип результативности, даже
если он не всегда позволяет явным образом определять
политику, которой нужно следовать, имеег своим гло­
бальным следствием подчинение институтов высшего
образования властям. Начиная с того момента, когда
знание перестает быть самоцелью, осуществлением
идеи или эмансипацией человека, его передача уходит
из-под исключительной ответственности ученых и сту­
дентов. Идея «университетской вол ьности» сегодня уже
прошлый день. После кризиса конца 60-ых универси­
тетские свободы имеют мало веса, поскольку педагоги­
ческие советы практически повсеместно не властны
решать бюджетные вопросы: сколько денег сможет по­
лучить их институт174; они могут лишь распоряжаться

1968 г. включает непрерывное образование (понимаемое про-

фессионалистски) в реформу высшего образования. Оно «долж­
но быть открыто для бывших студентов, а также для лиц, которые
не имели возможности учиться, чтобы позволить им, в соответ­
ствии с их способностями, повысить шансы на продвижение или
смену профессиональной деятельности».
173
В интервью, кагорое дал журналу «Télésept-jours» (№981,
17 mars 1979) министр образования Франции и в котором он офи­
циально рекомендовал ученикам госшкол сериал «Holocauste», по­
казываемый по второму каналу телевидения (беспрецедентная
инициатива), заявляется о попытке образовательного сектора
создать самостоятельный аудиовизуальный инструмент. По мне­
нию министра, попытка провалилась, и «первой задачей воспита­
ния является научить детей выбирать их телепрограммы».
174
В Великобритании, где участие государства в расходах
на функционирование университетов возросло с 30% в 1920 году
до 80% в I960 году, созданный при госкомитете по науке и уни­
верситетам University Grants Committee после анализа запросов и
планов развития, представленных университетами, распределя­
ет между ними годовое финансирование. А в США, например,
Trustees всевластны.
преподавание и его легитимация 123

тем, что им выделено, и к тому же только контролиро­

вать прохождение этих сумм175.
Посмотримтеперь* что же передается в системе выс­
шего образования. В отношении профессионализа­
ции — придерживаясь узко функционал истской точки
зрения — главное из того, что передается, сформирова­
но организованной массой знаний. Применение к этой
массе новых технических приемов может оказывать
значительное влияние на коммуникационную основу
Не кажется невероятным то, что эта последняя может
быть курсом, озвученным профессором перед безглас­
ными студентами, а время на вопросы будет перенесе­
но на семинары, которые ведутся ассистентом. Все-таки
знания могут передаваться на языке информатики, и
все-таки традиционное преподавание может быть упо­
доблено памяти, поэтому дидактика может быть пере­
доверена машинам, связывающим классические виды
памяти (библиотеки и т. п.) и банки данных с мыслящи­
ми терминалами, предоставленными в распоряжение
студентов.
Педагогика от этого не всегда .страдает,.поскольку
нужно все же научить студентов чему-то: не содержа­
нию даже, а пользованиютерминалами,т. е. с одной сто­
роны, новым языкам, с другой — более тонкому обра­
щению с такой языковой игрой как вопрошание: куда
адресовать вопрос, т. е. какая память соответствуеттому,
что хотят узнать; как сформулировать его, чтобы избе-
175
Т. е. для Франции — прохождение денег между подразде­
лениями по финансированию функционирования и приобрете­
ния оборудования. Оплата труда не входила в их ведение, за ис­
ключением внештатных работников. Финансирование проектов,
новых направлений и т. п. входило в общую сумму, выделенную
данному университету на преподавание.
124 Ж.-Ф. Лиотар

жать насмешек и т. п.176 В таком аспекте элементарная

подготовка по информатике и, в особенности, по те­
лематике должна обязательно стать частью высшей
пропедевтики, на том же основании, что и обычное
прохождение практики при изучении иностранного
языка177.
Только в перспективе великих рассказов о легити­
мации, жизни духа и/или эмансипации человечества
замещение части преподавания машинами может ка­
заться неполноценным и даже неприемлемым. Но воз^
можно, эти рассказы уже не составляют главной движу­
щей силы интереса к познанию. Если эта главная дви­
жущая сила — производйтельносгъдоэтотаспею^ютс-
сической дидактики становится неадекватным. Явно
или неявно, но вопрос, задаваемый студентом, прохо­
дящим профессиональную подготовку, государством
илиучреждением высшего образования, это уже не воп­
рос «Верно ли это?», но «Чему это служит?». В контексте
меркантилшации знания чаще всего этот последний
вопрос означает «Можно ли это продать?». А в контексте
повышения производительности — «Эффективно ли
это?». Однако распоряжение производительной компе­
тенцией должно быть, по всей видимости, «продавае­
мым» при описанных нами выше условиях; она эффек­
тивна по определению. А прекращает существовать как
раз компетенция, определяемая по другим критериям:
истинное — ошибочное, справедливое — несправедли-

176
MçLubanM. D'oeil à l'oreille. Paris: Denoël-Gonther, 1977;
Antoine P. Comment s informer? // Projet. №124, avril 1978. Ρ 395-413.
177
Известно, что пользование «мыслящими» терминалами
преподается в японских школах. В Канаде, например, отдельные
университетские центры и колледжи постоянно используют их.
преподавание и его легитимация 125

вое и т. п., и несомненно слабая результативность вооб­

ще
Перспектива емкого рынка операциональных ком­
петенций открыта. Обладатели такого рода знания есть
и будут предметом предложения и даже ставкой поли­
тики соблазна178. С этой точки зрения, это не конец по­
знания, а совсем наоборот. Банки данных яшшются эи-
цикяопедией завтрашнего дня. Они превышают способ­
ности каждого пользователя и по своей «природе» при­
надлежат человеку постмодерна179.
Отметим, во всяком случае, что дидактика не зак­
лючается в одной только передаче информации и что
компетенция, даже результативная, не исчерпывается
обладанием хорошей памятью сданными или хороши­
ми возможностями доступа к запоминающим устрой­
ствам. Банально подчеркивать значение способности
аюуализировать подходящие данные для решения про­
блемы «здесь и теперь» и выстраивать их в эффектив­
ную стратегию.
В игре с неполной информацией преимущества по­
лучает тот, кто знает или может получить дополнитель­
ную информацию. Такова, по определению, ситуация
студента в процессе обучения. Но в играх с исчерпыва­
ющей информацией180 наилучшая результативность не
178
Это было последовательной политикой американских ис­
следовательских центров, начиная со второй мировой войны.
179
Нора и Минк писали (op.cit. Р. 16): «Принципиальным изъя­
ном в ближайшие десятилетия для развитых полюсов человече­
ства будет не отсутствие знаний в какой-либо области. Они уже
есть. Проблема в трудносгях выстраивания сети связей, кагорые
подталкивают развитие совокупности информации и организа­
ции».
т
RapoportA. Fights, Games and Debates. Ann Arbor: Un. of
Michigan Press, 1960.
126 Ж.-Ф. Лиотар

может заключаться (гипотетически) в получении до­

полнительной информации. Она получается из новой
организации данных, что собственно и составляет
«прием». Такая новая организация получается чаще все­
го при включении в ряд данных, которые дотого счита­
лись независимыми181. Эту способность сочетать меж­
ду собой данные дотого нееочетавшиеся можно назвааъ
воображением. Одно из его основных свойств — ско­
рость182.
Однако допустимо изображать мир знания эпохи
постмодерна как мир, управляемый игрой с исчерпыва­
ющей информацией, в том смысле, что она в принципе
доступна для всех экспертов: здесь нет научного секре­
та/При равной компетенции дополнительное увеличе­
ние эффективности в производстве знания, а не в его
приобретении, зависит в конечном итоге от этого «во­
ображения», позволяющего либо выполнить новый
«прием», либо поменять правила игры.
Если преподавание должно обеспечивать не толь­
ко воспроизводство компетенций, но и их прогресс, то
соотаетствен1ю необходимо, чтобы передача знания не
ограничивалась передачей информации, а учила бы
всем процедурам, способствующим увеличению спо­
собности сочленять поля, которые традиционная орга­
низация знаний ревностно изолировала друг от друга.
Лозунг междисципл инарности, распространившийся

181
Это Branching Modelпо Малкею (см. прим. 15б).ЖильДелез
анализировал событие в терминах пересечения рядов в своих
книгах «Логика смысла» и «Различие и повторение».
1К2
Время является переменной, которая входит в определе­
ние единицы производительности в динамике. См.: Vinlio P. Vitesse
et politique. Paris: Galilee, 1976.
преподавание и его легитимация 127

особенно после кризиса 68 года, но рекомендованный

еще ранее, по-видимому, согласуется с этим направле­
нием. Говорят, что он столкнулся с университетским фе­
дерализмом, но он столкнулсятакжесо многим другим.
В гумбольдтовской модели университета калодая на­
ука занимает свое место в системе, которая венчает спе­
циализацию. Захват одной наукой поля другой может
вызвать только возмущение, «шумы» в системе. Сотруд­
ничество возможно на уровне спецификации, в голо­
вах философов.
Напротив, идея междисциплинарности принадле­
жит собственно эпохе делегитимации и ее вынужден­
ному эмпиризму. Отношение к знанию — это не то же
самое, что осуществление жизни духа или освобожде­
ние человечества; это скорее отношение пользовате­
лей концептуального аппарата и сложного материала к
получателям результатов. Они не располагают ни мета­
языком, ни метарассказом для того, чтобы сформули­
ровать конечную цель знания и правильное использо­
вание. Но они владеют brain storming, чтобы увеличить
его результативность.
Придание особой ценности работе в группе гово­
рит о таком преобладании критерия результативности
в знании. Ибо в отношении того, о чем можно сказать
«истинно» или «справедливо», количество ничего не
значит, оно может играть какую-то роль, если справед­
ливость и истинность осмысливаются в терминах бо­
лее вероятного успеха. В самом деле, при соблюдении
условий давно определенных социальными науками183,
результаты вообще улучшаются при групповой работе.

183
Moreno J.L Who shall Survive? (1934) N.Y.: Beacon, 2 ed., 1953.
128 Ж.-Ф. Лиотар

Но по правде сказать, они в основном зафиксировали

свой успех росгл эффективности только в границах
одной данной модели, т. е. для выполнения одной зада­
чи. Улучшение результатов кажется менее очевидным,
когда речь заходит о том, чтобы «вообразить» новые
модели, т. е.о концепции. Примеры этому существуют184,
но все же трудно объединить разделенное, то, что про­
истекает из устройства группы и обязано исключитель­
ной способности согруппников.
Эта ориентация, как можно видеть, касается боль­
ше производства знания (исследований), чем его пере­
дачи. Совершенно разделять эти аспекты — абстракция
и ктомуже, возможно, вредная даже в рамках функцио­
нализма и профессионализма. Тем не менее, решение,
на которое в действительности ориентируются инсти­
туты знания во всем мире, заключается в разведении
этих двух аспектов дидактики: «простого» воспроизвод­
ства и «расширенного» производства. При этом разво­
дят сущности разной природы: институты, уровни или
циклы в институтах, группировки институтов, дисцип­
лин, когда одним предписаны отбор и воспроизводство
профессиональных компетенций, а другим — продви­
жение и «максимальное ускорение» способности к
«воображению». Каналы передачи, отданные в распоря­
жение первых могут быть упрощены и получить широ­
кое распространение, а вторые существуют в малень­
ких группах, работающих в режиме арисюкратическо-
184
The Mass Communication Research Center (Princeton), The Mental
Research Institute (Palo Alto), The MassacPrussett Institute ofTechnology (Boston),
Institut fur Sozialforschung(Frankfurt)среди наиболее известных. Часть
аргументации К Керра в пользу того, что он называет Ideopolis по­
коится на принципе выигрыша в изобретательности, получаемо­
го при коллективных исследованиях {Ken С Op.cit. Р. 91 ).
преподавание и его легитимация 129

го эгалитаризма185. Относятся или нет официально

эти последние к университетам не имеет большого
значения.
Но можно быть уверенным в том, что в этих двух
случаях делегитимация иупор на результативность зво­
нят отходную по эре Профессора: он уже не компетент­
нее, чем сеть запоминающих устройств в деле переда­
чи установленного знания или чем междисциплинар­
ная группа в деле разработки новых технических при­
емов или новых игр.

185
ДЖ. де Солла Прис (SoL·Price DJ., de. Little Science, Big Science.
Loc. cit.) пытается создать науку науки. Он установил законы (ста­
тистические) науки, взятой в качестве социального объекта. В
примечании 131 мы уже говорили о законе недемократического
расслоения. Другой закон — «невидимою колледжа» — описыва­
ет эффект, который вытекает из роста числа публикаций и насы­
щения каналов информации в учреждениях науки: реакция «ари­
стократов» знания состоит в попытке установить прочную сеть
межличностных контактов, объединяющих максимум сотню чле­
нов. Д. Крэйн дал социометрическую интепретацию одному из
таких колледжей: Crane D. Invisible Colleges. Chicago&Ix)ndon: The
Un.of Chicago Press, 1972.
глава 13
постмодернистская наука
как поиск нестабильности

Мы уже указывали ранее, что прагматика научного

исследования, особенно в аспекте поиска новой ар­
гументации, выводит на передний план изобретение
новых «приемов» и даже новых правил языковых игр.
Теперь важно подчеркнуть этот аспект, ставший ре­
шающим при нынешнем состоянии научного знания.
Шаржируя, мы могли бы сказать об этом последнем,
что он ищет «пути выхода из кризиса», которым явля­
ется кризис-детерминизма. Ведь детерминизм — ги­
потеза, на которой зиждется легитимация через ре­
зультативность: она определяется отношением
вход/выход. Нужно допустить, что система, в кото­
рой осуществляется вход стабильна и послушно сле­
дует правильной «траекторией», в отношении кото­
рой можно установить постоянную функцию, а так­
же отклонение, позволяющее правильно прогнози­
ровать выход.
постмодернистская наука как поиск нестабилыюсти 131

Такова позитивисткая «философия» эффективнос­

ти. Противопоставляя ей здесь несколько существеных
случаев, мы предполагаем тем самым облегчить окон­
чательный спор о легитимации. Речь в общем идет о
том, чтобы показать на некоторых предметах, как мало
общего имеет прагматика постмодернистского научно­
го знания с поиском результативности.
Развитие науки не происходит, благодаря позити­
визму эффективности. Наоборот: работать над доказа­
тельством значит искать и «выдумывать» контрпример,
т. е. нечто неинтеллигабельное; разрабатывать аргумен­
тацию — значит исследовать «парадокс» и легитими­
ровать его с помощью-новых правил игры рассуждения.
В этих двух случаях поиск эффективности не является
самоцелью, но она появляется в дополнение, иногда с
опозданием, когда распределители фондов начинают
наконец интересоваться случаем186. Но вместе с новой
теорией, новой гипотезой, новой формулировкой, но­
вым наблюдением не может не возникнуть вновь, не
вернуться вопрос о легитимности. Поскольку не фило­
софия, а сама наука ставит его.
Устарела не необходимость спрашивать себя, что
истинно или справе/дливо, а манера представлять на­
уку как позитивистскую и обреченную на то нелегитим-
ное признание, на полузнание, которое видел в ней не­
мецкий идеализм. Вопрос «Чего СТОИТ твой аргумент?
Чего стоит твое доказательство?» настолько сросся с
186
Б. Маидельброт дает «биографический набросок» иссле­
дователей в области математики и физики, которые были призна­
ны с опозданием или оставались непризнанными из-за необыч­
ности обласги их интересов и вопреки плодотворности их от­
крытий. (Mandelbrot В. Les objets fractals. Forme, hasard et dimention.
Paris: Flammarion, 1975. P. 172-183.)
132 Ж.-Ф. Лиотар

прагматикой научного знания, что обеспечивает пре­

вращение получателя искомого аргумента или доказа­
тельства в отправителя нового аргумента или нового
доказательства и, аюдовательно, к одновременному
обновлению дискурсов и научных поколений. Наука
развивается и никто не может отрицать того, что она
развивается вместе с разработкой этого вопроса. И сам
этот вопрос, развиваясь, приводит к вопросу, а точнее к
метавопросу, о легитимности: «Чего стоит твое "чего
стоит"»187?
Как мы уже говорили, поразительной чертой пост­
модернистского научного знания является имманент­
ность самому себе (но эксплицитная) дискурса о пра­
вилах, которые его узаконивают188. То, что в конце XIX
века могло проходить за утрату легитимности и спол­
зание в философский «прагматизм» или логический по­
зитивизм, было только эпизодом, где знание отмечалось
включением рассуждений об обосновании высказыва­
ний, считавшееся законом, в научный дискурс. Такое
включение, как мы уже видели, это не простая опера­
ция: она дает место «парадоксам», воспринимаемым как
в высшей степени серьезные, и «пределам» значимости
знания^ являющимся в действительности модификаци­
ями его природы.
187
Известный пример этому дает дискуссия о детерминизме,
возникшая вокруг квантовой механики. См., например, переписку
М. Борна с А. Эйнштейном (1916 — 1955), опубликованную Ж.М. -
Леви-Леблондом {Lévy-LebbndJ.M. Le grand débat de la mécanique
quantique // La recherche. — №20, février 1972. P. 137-144). История
гуманитарных наук на протяжении целого века пестрит пассажа­
ми антропологического дискурса на уровне метаязыка.
188
В работе И. Хассана «Культура, неопределенность, имма­
нентность» дается описание» того, что он называет «имманент­
ность».
постмодернистская наука как поиск нестабильности 133

Математическое исследование, закончившееся те­

орией Гёделя, служит настоящей парадигмой такого из­
менения природы знания1*9. Но не менее показательна
в аспекте нового научного духа трансформация дина­
мики. Она интересует нас особо, поскольку обязывает
скорректировать понятие, широко введенное в дискус­
сию о продуктивности, особенно, в области социаль­
ной теории. Речь идет о понятии системы.
Идея продуктивности подразумевает идею очень
стабильной системы, поскольку она покоится на осно­
ве отношения, а отношение, в принципе, всегда подда­
ется расчету: между теплотой и работой, между теплым
и холодным источниками, между входом и выходом. Эта
идея идет оттермодинамики. Она сочетается с представ­
лением об ожидаемой эволюции рабочих характерис­
тик системы, при условии, что известны все ее пере­
менные. Это условие сформулировано явным образом
как ограничение фикцией «демона» Лапласа190; имея в
распоряжении все переменные, определяющие состоя­
ние мира в момент Г, можно рассчитать ее состояние в
момент f>t Это изображение поддерживается принци­
пом, что физические системы, включая систему сис­
тем •—универсум, подчиняются закономерностям, ко­
торые в результате их эволюции могут обозначить пред­
полагаемую траекторию и делают возможными непре­
рывные «нормальные» функции (и прогнозирование).
Квантовая механика и атомная физика ограничи­
вают распространение этого принципа. И делают это
двумя способами, соответствующее применение кото­
рых дает неравнозначный эффект. Прежде всего опре-
189
См. прим. 142.
190
Лаплас П.С. Изложение системы мира. (1796)
134 Ж.-Ф. Лиотар

деление исходного состояния системы, т. е. всех неза­

висимых переменных: если мы хотим, чтобы оно [оп­
ределение] было действенным, то нам придется затра­
тить энергии по меньшей мерестолькоже, сколько по­
требляет искомая система. Ненаучная версия такой не­
возможности на деле осуществить полное измерение
состояния системы дана в замечании Борхеса. Импера­
тор хочет составить абсолютно точную карту империи,
а в результате получает крушениестраны:все ее населе­
ние отдало всю свою энергию картографированию191.
Идея (или идеология) абсолютного контроля над
системой, который должен улучшать ее результаты, с
ар1ументацйей Бриллюэна192 показала свою несостоя­
тельность в отношении противоречия: он понижает ре­
зультативность, хотя заявляется обратное. Эта несосто­
ятельность объясняет, в частности, слабость государ­
ственных и социо-экономических бюрократий: они
душат контролируемые ими системы или подсистемы
и задыхаются вместе с ними (отрицательный feedback).
Такое объяснение интереснотем, что ему не нужно при­
бегать к какой-либо легитимации, отличающейся от
легитимации системы, например, к легитимации сво­
боды человеческих индивидов, настраивающей их про­
тив излишней авторитарности. Допуская, что общество
является системой, нужно понимать, что контроль над
191
О строгости науки см.: Borges. Histoire de l'infamie. Monaco:
Rocher, 1951. Замечание, о котором идет речь, Борхес приписыва­
ет Суаресу Миранде (Miranda Suarez. Viajes de Varones Prudentes. Lerida,
1658. V. IV. P. 14.). Приведенная нами выдержка не совсем точна.
192
Информация сама по себе стоит затрат энергии: отрица­
тельная энтропия (т. е. потенциальное увеличение энергетики),
которую она устанавливает, порождает энтропию. Мишель Серр
часто использует этот аргумент, например, в работе «Гермес III.»
[Serres M. Hermès III. La traduction. Paris: Minuit, 1974. P. 92).
постмодернистская наука как поиск нестабильности 135

ним, подразумевающий точное определение его изна­

чального состояния, не может быть действенным, по­
скольку это определение невозможно.
Это ограничение может лишь снова поставить под
сомнение эффективность точного знания и вытекаю­
щей из него власги. Их принципиальная возможность
сохраняется неизменной. Однако для познания сисгем
классический детерминизм продолжает оставаться ог­
раничением — неприступным, но понятным193.
Квантовая теория и микрофизика заставляют бо­
лее радикально пересмотреть представление о непре­
рывной и прогнозируемой траектории. Препятствия, с
которыми сталкиваются точные исследования, связа­
ны не с их дороговизной, но с природой материи. Не­
правда, что недостоверность, т. е. отсутствие контроля,
сокращаемся по мере роста точности: она тоже возрас­
тает. Жан Перрен предлагает в качестве примера изме­
рение истинной плотности (часгное отделения массы
на объем) воздуха, содержащегося в шаре. Она значи­
тельно колеблется, когда объем шара изменяется от
1000 м3 до 1 м3, и очень мало — когда объем шара меня­
ется от 1 см3 до 1 /1000 тс мм3; но можно уже наблюдать в
этом интервале появление колебаний плотносги по­
рядка миллиардных долей, которые появляются нере­
гулярно. По мере того, как объем шара сокращается, зна­
чение этих колебаний возрастает: для объема порядка
1/10шс кубического микрона колебания достигают по­
рядка тысячных долей, а для 1/100,пс кубического мик­
рона — порядка одной пятой доли.

193
Мы придерживаемся здесь позиции Пригожина и Стен-
repcàiPrigogine L&Stemers I. Laclinamique, de Leibniz à Lucrèce // Critique.
№380 (numérospécialSerres),janvier 1979. Ρ 49.
136 Ж.-Ф. Лиотар

Сокращая объемдалыие,доходят до порядка радиу­

са молекул. Если шар оказывается в вакууме между дву­
мя молекулами воздуха, то истинная плотность возду­
ха в нем равна нулю. Однако примерно в одном случае
из тысячи центр такого «шарика» оказывается внутри
молекулы, и тогда средняя плотность в этой точке срав­
нима с тем, что называют истинной плотностью-газа. А
если мы спустимся до внутриатомных размеров, то наш
«шарик» имеег вероятность оказаться в вакууме, где плот­
ность снова будет нулевой. Тем не менее* в одном слу­
чае из миллиона его центр может попасть на оболочку
или на ядро атома, и тогда плотность будет во многие
миллионы раз выше плотности воды. «Если шарик со­
жмется еще..., то, вероятно, средняя плотность снова ста­
нет и будет оставаться нулевой, также как и истинная
плотность, за исключением тех очень редких положе­
ний, где ее значение колоссально выше, чем в предше­
ствующих измерениях»194.
Знание касательно плотности воздуха,такимобра­
зом, разложилось на множественные совершенно не­
совместимые высказывания; они могут стать совмес­
тимыми только при условии их релятивизации в отно^
шении шкалы, выбранной тем, кто формулирует выс­
казывание. С другойстороны,при некоторых шкалах,
высказывание данного размера не можег сводиться к
простому утверждению, а только к модальному, типа:
«правдоподобно, что плотность равна нулю, но не ис­
ключено, что она будет равна 10, где η может прини­
мать высокие значения».

194
PerrinJ. Les atoms (1913). Paris: PUF, 1970. P. 14-22.Этоттекст
Мандельброт дал в Предисловии к «Фрактальным объектам».
постмодернистская наука как поиск нестабильности 137

Здесь отношение высказыванияученого ктому, «что

говорит» «природа», оказывается снятым игрой с непол­
ной информацией. Модализация высказывания перво­
го [ученого] выражаетто, что фактическое, единичное
(token) высказывание, которое произносит вторая [при­
рода], невозможно предугадать. Расчету поддается толь­
ко вероятность, что это высказывание будет скорее о
том-то, а не о том-то. На уровне микрофизики невоз­
можно получить «наилучшую», т. е. самую перформа-
тивную, информацию. Вопрос не втом, чтобы знать кто
противник («природа»), а втом, какую игру он играет.
Эйнштейн восстал против утверждения «Бог играет в
кости»195. Однако эта игра позволяет установить «доста­
точные» статистические закономерности (тем хуже для
образа всевышнего Вершителя). Если бы он играл в
бридж, то «исходная случайность», с которой сталкива­
ется наука, должна была бы приписываться не «безраз­
личию» кости в отношении своих граней, но коварству,
т. е. оставленному на волю случая выбору между многи­
ми возможными чистыми стратегиями196.
Вообще, можно допустить, что природа является
безразличным противником, но она—не коварный про­
тивник, и деление на естественные науки и науки о че-

195
Цитируется по: Heisenberg WTPhysis and beyond. Ν.Y, 1971.
196
В выступлении на заседании Академии наук (декабрь
1921 г.) Борель убеждал, что «в играх, где не существует наилуч­
шего способа играть [игры с неполной информацией], можно за­
даться вопросом, а нельзя ли — за отсутствием раз и навсегда
избранного кодекса — играть более успешно, варьируя свою игру».
Опираясь на это положение, Нойман показывает, что такая вари­
ативность решения является при некоторых условиях «лучшим
сггособом играть». (Guilbaud G. Th. Eléments de la théorie mathématique
des jeux. Paris: Dunod, 1968. P. 17-21;Séris J.P. La théorie des jeux. Paris:
PUF, 1974.) Художники «постмодерна» часго используют эти при-
138 Ж.-Ф. Лиотар

ловеке основывается на этом различии197. В прагмати­

ческих терминах это означает, что в первом случае ре­
ферентом — немым, но постоянным, как кость брошен­
ная большое число раз — является «природа», на чей
предмет ученые обмениваются денотативными выска­
зываниями, представляющими собой «приемы», приме­
няемые друг против друга; тогда как во втором случае
референт — человек, являющийся в то же время парт­
нером и развиваюищи в разговоре наряду с научной еще
некую другую стратегию (включая смешанную): случай­
ность, с которой он сталкивается,относятсяне кобъек-
ту или безразличию, а к поведению или стратегии198,
т. е. является агностической.
Можно сказать, что эти проблемы касаются микро­
физики и позволяют установить непрерывные функ­
ции, достаточно приближенныедояправильного про­
гноза вероятного развития системы. Таким образом, те­
оретики системы, являющиеся в то же время теорети­
ками легитимации через результативность, считают,
что они в своем праве. Однако в современной матема­
тике мы находим такое течение, которое вновь ставит
под сомнение точное измерение и прогноз поведения
объектов в человеческом масштабе.

емы. См., например: Cage]. Silence. Middletown (Conn.): Wesleyan U.P.;

\96l; id A Year from Monday. Middletown (Conn.): Wesleyan U P , 1967.
197
Epstein I. JogosZ/Ciencia e Filosofia. Revista Interdisciplinar.
Universidade de Saô Paulo, 1979.
198
«Вероятность снова проявляется здесь не как основопо­
лагающий принцип структуры объектов, но как регулирующий
принцип структуры поведения» (Granger G.G. Pensée formelle et
sciences de l'homme. Aubier-Montaigne, 1960. P. 142). Идея, что боги
играют, скажем, в бридж, была скорее гипотезой греков доплато-
новского периода.
постмодернистская наука как поиск нестабильности 139

Мандельброт относит все эти исследования к вли­

янию текста Перрена, который мы уже комментирова­
ли, но протягивает вектор действия в неожиданном на­
правлении. «Функции, чьи производные надо вычис­
лить — пишет он, — самые простые, легко поддающие­
ся расчету, но они являются исключениями. Говоря язы­
ком геометрии, кривые, которые не имеют касательной
являются прямой линией, а такие правильные кривые,
как круг, представляют собой интересные, но очень ча­
стные случаи»199.
Такая констатация — не просто курьез, имеющий
абстрактный интерес; она подходит к большинству эк­
спериментальных данных: контуры клочка пены соле­
ной мыльной воды представляют такие фрактальные
разбиения (infractuosités), что невозможно на глаз опре­
делить касательную ни к одной точке ее поверхности.
Здесь дается модель броуновского движения, чья особен­
ность, как известно, заключается в том, что вектор пере-
мещениячастицы изнекоейточкиявлметсяизогропгпэш,
т. е. все возможные направления равновероятны.
Но мы находим туже проблему в обычных масшта­
бах, когда, к примеру, хотим точно измерить длину бе­
рега Бретани, поверхность кратеров Луны, распределе­
ние звездной материи или «прорывы» шума в телефон­
ной связи, турбулентность вообще, формы облаков —
короче, большинство контуров и распределений вещей,
которые не были упорядочены человеческой рукой.
Мальдерброт показывает, что фигура, представлен­
ная такого рода данными, объединяет1 их в кривые, со­
ответствующие непрерывным непроизводным функци-

199
Op.cit. Р. 4.
140 Ж.-Ф. Лиотар

ям. Упрощенная их модель — кривая фон Коха200; она

имеет внутреннююгомотетию;можно строго доказать,
что гомотетическре измерение, на котором она стро­
ится, представляет собой не целое, но log4/log3- Мы в
праве сказать, что такая кривая располагается в про­
странстве, «число измерений» которого между 1 и 2, и,
таким образом, она есть что-то интуитивно промежу­
точное между линией и поверхностью. Именно пото­
му, что их релевантное гомотетии измерение является
дробью, Мандельброт называет эти объекты фракталь­
ными.
Работы РенеТома201 имеютсходное направление/В
нихтакже непосредственно ставится вопрос о понятии
устойчивой системы, которая является предпосылкой
лапласовского и даже вероятностного детерминизма.
Том учредил математический язык, позволяющий
описать, как прерывности могут формальным образом
появляться в детерминированныхявлениях и давать ме­
сто неожиданным формам: этотязыксоздал теорию, на­
зываемую теорией катастроф.
Допустим, дано: агрессивность есть переменная со­
стояния собаки; она возрастает в прямой зависимости
от ее злобности и является контролируемой перемен­
ной202. Предположим, что последняя поддается измере-

200
Непрерывная кривая не спрямляется внутренней гомоте­
тией. Она была определена фон Кохом в 1904 году и описана
Мандельбротом. (См, бибилиографию к «Фрактальным объектам»).
20i
См.: Thome Я Modèles mathématiques de la morphogenèse // 10/
18, 1974. Изложение доступное неспециалистам в теории катаст­
роф дано К! Помианом в «Катастрофах и детерминизме» {Pomian К
Catastrophes et déterminisme/ZLibre. N°4,1978. P. 115-136).
202
Пример взят Помианом у Зеемаш: Zeeman Ε. С. The Geometry
of Catastrophe // Times Literary Supplement. 10 décembre 1971.
постмодернистская науки как поиск нестабильности 141

нию, дойдя до пороговой величины, она трансформи­

руется в атаку. Страх—вторая контролируемая перемен­
ная — производит обратный эффект и, дойдя до поро­
говой величины, приводит к бегству собаки. Если нет
ни злобности, ни страха,топоведение собаки нейтраль­
но (вершина кривой Гаусса). Но если обе контролируе­
мые переменные возрастают одновременно, оба поро­
га будут приближаться одновременно, тогда поведение
собаки становится непредсказуемым: она может внезап­
но перейти от атаки к бегству и наоборот. Система на­
зывается неустойчивой: контролируемые переменные
непрерывно изменяются, переменные состояния изме­
няются прерывисто.
Том показывает, что можно вывести уравнение этой
ргестабильности и построить граф (трехмерный, пото­
му что есть две контролируемыепеременные и одна пе­
ременная состояния), определяющийвсе движенияточ-
ки, представляющей поведение собаки, и, втом числе,
внезапный переход от одного поведения к другому. Это
уравнение описываеттип катастрофы, определяющий­
ся числом контролируемых переменных и переменных
состояния (в нашем случае 2+1).
Спор о стабильных и нестабильных системах, о де­
терминизме или нет, находит здесь выход, который Том
формулирует следующим постулатом: «Более или ме­
нее определенный характер процесса детерминирует­
ся локальным состоянием этого процесса»203. Детерми­
низм является разновидностью функционирования,
которое само детерминировано: природа реализует в

203
Thorn R Stabilité structurelle et morphogenèse. Essai d'une théorie
générale des modèles. Reading (Mass.): Benjamin, 1972, Ρ 25.
142 Ж.-Ф. Лиотар

любом случае наименее сложную локальную морфо­

логию, которая, тем не менее, совместима с исходными
локальными данными204. Но может быть (и это даже наи­
более часто встречающийся случай), что эти данные
не допускают стабилизации какой-то формы, ибо они
чаще всего находятся в конфликте. «Модель катастроф
сводит любой причинный процесс к одному, интуитив-
ное оправдание которого не составляет проблем: конф­
ликт, по Гераклиту, — отец всех вещей»205. Вероятность
того, что контролируемые переменные будут несовме­
стимы, больше, чем совместимы. Следовательно, суще­
ствуют только «островки детерминизма». Катастрофи­
ческий антагонизм является правилом в прямом смыс­
ле: существуют правила всеобщей агонистики рядов,
определяющиеся числом вовлеченных переменных.
Влияние работ Тома (по правде сказать/нюансиро­
ванное) можно найти в исследованиях школы Пало
Альто, в частности, в применении парадоксологии к изу­
чению шизофрении, известное под названием «DoubU
Bind Theory»206. Ограничимся теперь только замечанием
об их сходстве. Оно дает понять распространенность
исследований, фокусированных на особенностях и «не­
соразмерности», которые простираются вплоть до праг­
матики наиболее обыденных трудностей.
Представление, которое можно вынести из этих (и
многих других) исследований, состоит в том, что пре­
имущество непрерывной производной функции как па­
радигмы познания и прогноза находится на пути к ис-

204
Thom R. Modèles mathématiques... — Op.cit. P. 24.
205
Ibid. Ρ 25.
206
См., в частности: Watzlawick & al. Op.cit. Chapitre VI.
постмодернистская наука как поиск нестабильности 143

чезновению. Интересуясь неопределенностями, огра­

ничениями точности контроля, квантами, конфликта­
ми с неполной информацией, «fractal катастрофами,
прагматическими парадоксами, постмодернистская
наукастроиттеорию собственной эволюции как пре­
рывного, катастрофического, иесгладимого, парадок­
сального развития. Она меняег смысл слова «знание» и
говорит, каким образом это изменение может проис­
ходить. Она производит не известное, а неизвестное. И
она внушает модель легитимации, не имеющую-ниче­
го общего с моделью наибольшей результативности, но
представляющую собой модель различия понимаемо­
го как паралогия207.
Как об этом хорошо сказал специалист в теории
игр, труды которого имеютту же направленность: «В чем
же польза от этой теории? Мы считаем, что теория игр —
как и любая разработанная теория — полезна тем, что
порождает идеи»208. Со своей стороны П.Б. Медавар209 го­
ворил, что «иметь идеи — это высшее достижение для
ученого», не существует «научного метода»210, а уче­
ный — это прежде всего тот, кто «рассказывает исто­
рии», но потом должен их проверять.
207
«Нужно различать условия производства научного зна­
ния от самого производимого знания; сделать неизвестным изве­
стное, а потом реорганизовать это незнание в независимую сим­
волическую метасистему. ...Специфика науки состоит в ее непред­
сказуемости.» {Breton Ph. Pandore. N°3. Avril 1979. RIO).
208
RapoportA. Théorie des jeux à deux personnes. Paris: Dunod, 1969.
Ρ 159.
209
MedavarPB. The Art of the Soluble. London: Methuen, 6 éd.,
1967. Cliap. «Two Conceptions ofScience», «Hypothesis and Imagination».
2,0
Фейерабендт объясняет это, опираясь на пример Галилея,
и оспаривает как «анархизм», так и эпистемологический «дада­
изм», выступая против Поппера и Лакатоса. {Feyerabend P. Against
Method. London: NLB, 1975.)
глава 14
легитимация через паралогию

Примем теперь решение, что данные по проблеме ле­

гитимации знания на сегодняшний день представле­
ны достаточнодаярешения нашей задачи. Обращение
к великим рассказам исключено; и мы не можем прибе­
гать ни к диалектике Духа, ни к эмансипации человече­
ства какоправданию постмодернистского научного дис­
курса. Но, как мы только что видели, «маленький рас­
сказ» остается образцовой формой для творческого и,
прсжде всего, — научного воображения21 λ С другой сто­
роны, принцип консенсуса как критерия законности
тоже кажется недостаточным. Или же он является со­
глашением между людьми как учеными умами и сво-

2,1
В рамках данного исследования мы не имели возможнос­
ти проанализировать форму, которую принимает возврат расска­
за в легитимирующий дискурс: открытая систематика, локальность,
антиметод и т. п. — то, что мы объединили здесь под именем пара-
логии.
пегитимация через паралогию 145

бодными волями и получен посредством диалога. Имен­

но эту форму мы находим в развитом видеу Хабермаса.
Однако эта концепция покоится на законности расска­
за об эмансипации. Или же система использует его как
одну из своих составляющих в целях поддержания и
улучшения результативности212. Необходим объект ад­
министративных процедур, в смысле Лумана. Таким
образом, рассказ можетбыть только средствомдлядос-
тижеиия настоящей цели — той, что легитимирует си­
стему — производительности.
Проблема, следовательно, в том, чтобы знать, на­
сколько возможна легитимация, основанная на одной
только паралогии. Нужно развести собственно парало­
гию и инновацию: последняя заказывается или, во вся­
ком случае, используется системой для увеличения сво^
ей эффективности, а первая — прием, значение кото­
рого часго сразу не признается, и который применяет­
ся в прагматике знания. На самом деле, часто (но не обя­
зательно) одно трансформируется в другое, что не все­
гда расстраивает гипотезу.
Если исходить из описания научной прагматики
(глава 7), то акцент вдальнейшемнужно ставить на раз-

2,2
Нора и Минк, например, приписывают успехи, достигну­
тые Японией в области информатики, «интенсивности социаль­
ного консенсуса», который они считают свойственным японско­
му обществу (op.cit. R А). В заключении к своей книге они пишут:
«Общество, к которому она [динамика широкой социальной ин­
форматизации] привела, является неустойчивым: построенное для
стимулирования выработки консенсуса, оно предполагает его су­
ществование и блокируется, если не удается его достичь» (op.cit.
Р. 125). И. Стурдзе в статье, цитированной нами выше, настаивает
на современной тенденции к дерегуляции, дестабилизации, ос­
лаблении управления, которая усиливается утратой доверия об­
щества в эффективность государства.
146 Ж.-Ф. Лиотар

ногласиях. Консенсус — это горизонт; он всегда недо­

стижим. Исследования, проводимые под эгидой пара­
дигмы2]3, сгремятся сгладить разногласия; они похожи
на разработку одной «идеи»: технологической, эконо­
мической или художественной. Ноудивляетто, что все­
гда приходит кто-то, чтобы расстроить «разумный» по­
рядок. Нужно предположить существование силы, ко­
торая дестабилизирует объяснительные возможности
и проявляется в предписании мыслительных норм или,
если угодно, в предложении новых правил научной язы­
ковой игры, очерчивающей новое исследовательское
поле. Процесс, названный Томом «морфогенез», обна­
руживается в научном поведении. Он тоже подчиняет­
ся правилам (существуют классы катастроф), но его де­
терминация всегда локальна. Перенесенная на науч­
ную дискуссию и помещенная во временной перспек­
тиве, эта особенность выражается в непрогнозируемо-
сти «открытий». По отношению к идеалу прозрачнос­
ти, она является фактором образования затемнений,
отодвигающих момент консенсуса на более позднее
время214.
Это уточнение ясно показывает, чтотеория систем
и предлагаемый ею тип легитимации не имеют под со­
бой никакой научной базы: во-первых, наука не функ­
ционирует сама собой з собственной парадигме, соглас­
но принятой в этой теории парадигме систем, а во-вто­
рых, общество не может быть описано по этой парадиг­
ме в терминах современной науки.

213
В смысле Куна (Op.cit.).
214
Помиан в своей статье (art.cit.) показывает, что такое (ка­
тастрофическое) функционирование не имеет ничего общего с
гегелевской диалектикой.
легитимация через паралогию 147

Рассмотрим в этой связи два важных пункта аргу­

ментации Лумана. Пункт первый: с однойстороны,сис­
тема может функционировать только сокращая слож­
ность, а с другой — она должна порождать приепосаб-
ливаемость ожиданий {expectations) индивидов к соб^
ственным целям215. Сокращение сложности требуется
компетенцией системыдояроста производительнос­
ти. Если бы все сообщения могли свободно циркулиро­
вать между всеми индивидами, то большой объем ин­
формации, которую нужно принимать в расчет, чтобы
сделать правильный выбор, существенно увеличил бы
срок решения, а следовательно — снизил бы результа­
тивность. Действительно, скорость является составля­
ющей производительности ансамбля.
Мы отказываемся от необходимости принимать в
расчет эти «молекулярные» мнения, если не хотим под­
вергаться опасности крупных потрясений. Луман отве­
чает, — и это второй пункт — что можно управлять лич­
ностными ожиданиями посредством процесса «квази­
научения» «неподверженного каким-либо потрясени­
ям», чтобы ожидания стали совместимы с решениями
системы. Эти последние существуют не для того, чтобы
удовлетворять ожиданиям нужно, чтобы ожидания стре-

215
«Легитимация решений заключается, главным образом, в
аффективном процессе научения, не подверженного всяким пер­
турбациям. Это один из аспектов более общего вопроса: как изме­
няются ожидания, как политико-административная подсистема
может перестроить ожидания общества с помощью каких-то ре­
шений, тогда как она всего лишь подсистема? Этот сегмент не
может оказать эффективного воздействия, если не сможет сфор­
мировать новые ожидания в других существующих системах, будь
то личности или социальные системы» (LuhmannN. Legitimation
durch Verfahren. Loa cit. R 35).
148 Ж.-Ф. Лиотар

мились к этим решениям или, как минимум, к их по­

следствиям. Административные процедуры засгавят
индивидов «хотеть» того, что нужно системе для ее ре­
зультативности2 *6. Можно видеть, какое применение мо­
жет получить и получит техника телекоммуникации и
информатики в такой перспективе.
Идея, что контроль и господство контекста сами по
себе имеют ценность, не лишена определенной убеди­
тельности — это лучше, чем их отсутствие. Критерий
перформативности имеет свои «преимущества». Сис­
тема, в принципе, исключает привязку к метафизичес­
кому дискурсу, она требует отказа от вымыслов, для нее
необходим ясный ум и холодная воля, она ставит на
место определения сущностей расчет интеракций; «иг­
роки» должны взять на себя ответственность не только
за высказывания, предлагаемые ими, но и за правила,
которым они подчиняют эти высказывания, чтобы сде­
лать их приемлемыми. Она ясно показывает прагмати­
ческие функции знания, если только они имеют вид
подчиняющихся критерию эффекгивности: прагмати­
ку аргументации, приведения доказательства, переда­
чи известного, научения воображению.
Система вносит свой вклад в развитие всех языко­
вых игр (даже если они не освобождают от каноничес­
кого знания), в познание этих игр; она стремится пере­
вернуть повседневный дискурс в своего рода метадис-
курс: обыденные высказывания проявляют склонность

2,6
Можно встретить формулировку этой гипотезы в более
ранних исследованиях: Riesman D. The Lonely Crowd. Cambridge
(Mass.): Yale UP., 1950; Whyte WH. The Organization Man. N.Y.: Simon
& Schuster, 1956; Marcuse G. One Dimensional Man. Boston: Beacon,
1966.
легитимация через паралогию 149

цитировать самих себя и различные прагматические

положения, которые нужно всеже косвенно соотносить
с затрагивающим их актуальным сообщением217. Она
может внушить, что проблемы внутренней коммуни­
кации, которые встречает в своей работе научная ком­
муникация, когда ломает и переделывает свои языки,
имеют природу, сравнимую с природой социального
сообщества, когда то, лишенное культуры рассказов,
должно найти доказательства его коммуникации с са­
мим собойи, тем самым, задаться вопросом о легитим­
ности решений, принятых от его имени.
Система даже может — рискуя произвести скан­
дал — относить к своим преимуществам свою проч­
ность. В рамках критерия производительности запрос
(т. е. форма предписания) не извлекает никакой леги­
тимности из того, что он происходит отстрадания,при­
чиняемого неудовлетворенной пагребностыо. Право
приходит не отстрадания,а от того, насколько его из­
лечение делает систему более эффективной. Потреб­
ности наиболее обездоленных принципиально не дол­
жны служить регулятором системы, поскольку способ
их удовлетворения уже давно известен и, следователь­
но, не может улучшить ее результативность, а только
утяжелит затраты. Единственное противопоказание:
неудовлетворенность может дестабилизировать ан­
самбль. Против своей воли, насильно, Система вынуж­
дена применяться к слабости. Но ей свойственно по­
рождать новые запросы, которые как предполагается

217
Ж. Рей-Дебове (op.cit. P. 228sq) отмечает рост знаков кос­
венной речи или анонимной коннотации в современном повсед­
невном языке. Однако он напоминает: «косвенная речь ненадеж-
па».
150 Ж.-Ф. Лиотар

должны приводить к переопределению норм «жизни»218.

В этом смысле система представляется некоей авангар­
дистской машиной, которая тащит человечество за со­
бой, обесчеловечивая его, чтобы потом вочеловечить
на другом уровне нормативной производительности.
Технократы заявляют, что не могут доверять тому, что
общество обозначает как свои потребности. Они «зна­
ют», что само общество не может их знать, потому что
потребности — это переменные, зависимые от новых
технологий219. В этом гордость лиц, принимающих ре­
шения, и их слепота.
Эта «гордость» означает, что они идентифицируют
себя с социальной системой, понимаемой как целост­
ность, которая находится в поиске своей как можно бо­
лее перформативиой часги. Если мы повернемся теперь
к научной прагматике, то она нам в точности покажет,
чтотакая идентификация невозможна: ни один ученый
в принципе не может воплощать знание и игнориро­
вать «потребности» исследования или ожидания иссле­
дователей под предлогом того, что они не являются пер-
218
Как писал Ж. Кангием, «человек только тогда здоров, когда
способен на многие нормы, когда он более, чем нормален»
(Canguihem G. Le normal et le pathologique ( 1951 ) // La connaissance de la
vie. Paris: Hachette, 1952. P. 210).
219
Э.Э. Давид отмечает (art.cit.), что общество может узнать о
потребностях, которые оно испытывает в современном состоя­
нии, только от своего технологического окружения. Для фунда­
ментальной науки характерно открывать неизвестные свойства,
которые могуг изменить модель технологической среды и сфор­
мировать непредвиденные потребности. Он приводит пример ис­
пользования твердых материалов для усиления и развития физи­
ки твердых тел. Такая «негативная настройка» социальных инте­
ракций и потребносгей по современному техническому объеету
критиковалась Р. Жоленом (Jaulin R. Le mythe technologique // Revue
de l'entreprise. №26, mars 1979. P. 49-55). Автор рецензирует рабо-
легитимация через паралогию 151

формативными для «науки» как целостности. Нормаль­

ный ответ исследователя на запрос скорее таков: «Нуж­
но посмотреть. Расскажите о вашем случае»220. Даже в
принципе он не предусматривает ни что дело уже ре­
шено, ни что эффективность «науки» может пострадать
оттакого пересмотра. Скорее наоборот.
Конечно, в реальности не всегда все происходитта-
ким образом. Мы не принимаем в расчет ученых, чьи
«приемы» были проигнорированы или задавлены иног­
да на протяжении десятилетий, поскольку они слиш­
комсильно дестабилизировали достигнутые позиции
не только в университетской или научной иерархии,
но и в проблематике221. Чем сильнее «прием», тем боль­
ше вероятность отказа в минимальном консенсусе,
именно в силу того, что он изменяет правила игры, по
которым консенсус был получен. Но когда научное уч­
реждение функционируеттаким образом, то оно ведет
себя как обыкновенная власть, поведение которой от­
регулировано на гомеостазис.
Такое поведение является террористическим, как и
поведениесистемы,опйсаннойЛуманом.Подтеррором
понимается эффективность, полученная от уничтоже­
ния или угрозы уничтожения партнера, вышедшего из

ту: Haudricourt A.G. La technologie culturelle, essai de méthodologie //

Histoire des techniques / Gille B.(éd.). Loccit.
220
Медавар (op.cit. P. 151-152) противопоставляет стили
письменной и устной речи ученых. Первый должен быть «индук­
тивным», если'не хочет пройти незамеченным, второй — содер­
жит целый список выраженийтакогорода, как «My restât dont make
a story yet», которые можно <часто услышать в лабораториях. Он
делает вывод: «Scientists are building explanatory structures, tellingstone
22
' Наиболее известный пример такого рода описан в: Fetter L. S.
The Conflict of Generations (1969). Как подчеркивает в своем пре­
дисловии к французскому изданию этой книги Московией, «От-
152 Ж.-Ф. Лиотар

языковой игры, в которую с ним играют. Партнер будет

молчать или выражать одобрение, не потому что его
опровергли, а потому что его угрожают отлучить от игры
(существует много видов лишения прав). Гордость лиц,
принимающих решения, которым в принципе не суще­
ствует эквивалента в науке, исходит от осуществления
такого террора. Система говорит: «Приспосабливайте
ваши ожидания к нашим целям, иначе«.»222.
Даже допустимость различных игр поставлена в за­
висимость от результативности. Переопределение норм
жизни заключается в совершенствовании компетенции
системы в смысле увеличения производительности.
Особенно это заметно при введении технологий теле­
матики: технократы видят в них обещание либерализа­
ции и обогащения интеракций между собеседниками,
но интересующий их эффект состоит в том, что из это­
го проистекают новые напряженности в системе, кото­
рые будут улучшать ее результаты223.
Наука, если только она избирательна, представляет
в своей прагматике антимодель устойчивой системы.
Любое высказывание нужно удерживать только тогда,

носительность родилась в «академии» случая, образованной дру­

зьями, из которых ни один не был физиком: только инженеры и
философы-любители»>. (cf. Einstein et le conflit des générations. Bruxelles:
Complexe, 1979.)
222
Это парадокс Оруэлла. Бюрократ говорит: «Мы не будем
довольствоваться ни негативным подчинением, ни даже самым
низким послушанием. Когда в конце-концов вы придете к нам, вы
сделаете это добровольно» (Orwell. 1984. N.Y.: Harcourt&Brace,
1949). В языковой игре этот парадокс принимает форму: «Будь
свободен» или еще «Желай, что ты желаешь». Он проанализиро­
ван в: Watzhwick&al Op.cit. R 203-207; SalanskL· J.M. Genèses «actuelles»
et genèses «sérielles» de l'inconsistant et de l'hétérogène // Critique. №379,
décembre 1978. P. 1155-1173.
223
См. описание y Нора и Минка (op.cit. Présentation) напря-
легитимация через паралогию 153

когда оно содержит отличие от известного ранее и под­

дается аргументации и доказательству. Она является
моделью «открытой системы»224, в которой релевант­
ность высказывания заключается в том, что оно «дает
рождение идеям», т. е. другим высказываниям и другим
правилам игры. В науке существует общий метаязык, на
который могут быть переписаны все другие языки ив
котором они могут быть оценены. Именно это препят­
ствует идентификации с системой и, в конечном счете,
террору. Расслоение на принимающих решения и ис­
полнителей, если только оно существует в научном со­
обществе (а оно существует), относится не к научной
прагматике, а ксоцио-экономической системе. Оно яв­
ляется одним из основных препятствий развитию во­
ображения в познании.
В обобщенном виде вопрос о легитимации превра­
щается в вопрос об отношении ме>вду антимоделыо,
представленной научной прагматикой, и обществом.
Применима ли она к образующим общество необъят­
ным облакам языковой материи? Или же остается огра­
ниченной игрой познания? А если да, то какова ее роль
в отношении социальной связи? Недостижимого идеа­
ла открытого сообщества? Необходимой составляющей
подгруппы решающих лиц, принимающих для обще­
ства критерий резул ьтативности, который они отказы­
ваются признавать в отношении самих себя? Или на­
оборот отказ от сотрудничества с властями и переход к

женности, которая не замедлила появиться во французском об­

ществе с массовой информатизацией.
224
См. прим. 181, а также дискуссию по концепту «открытая
системность» в работах: Watzlawick&al. Op.cit. P. 117-148;
Salanskis J.M. Le sytématique ouvert. 1978.
154 Ж.-Ф. Л йота ρ

контркультуре с риском исчезновения какой-либо воз­

можности вести исследования из-за отсутствия креди­
тов225?
С самого начала нашего исследования мы подчер­
кивали не только формальную, но и прагматическую
разницу между различными языковыми играми, в част­
ности: денотативными и познавательными, прескрип-
тивными и действия. Научная прагматика фокусирует­
ся на денотативных высказываниях, именно тут она дает1
место для учреждения институций познания (инсти­
тутов, центров, университетов и пр.). Но постмодерни­
стское ее развитие выдвигает на передний план решаю­
щий «факт»: обсуждение даже денотативных высказы­
ваний требует соблюдения правил. Однако правила яв­
ляются не денотативными, а прескриптивными выска­
зываниями, которые, во избежание путаницы, лучше
называть метапрескрипцйями (они предписывают ка­
кими должны быть приемы языковой игры, чтобы быть
допустммыми).Диф4^ере11Циру10щаядеятельность,и;1и
воображение, или паралогия, в современной научной
прагматике имеет функцией порождатьтакие метапрес-
крипции («предпосылки»226) и требовать, чтобы парт­
неры взаимообразно их принимали. Единственной ле­
гитимацией, которая в конечном счете обеспечиваег
принятие такого требования, является то, что это дает1
возможность производить новые идеи, т. е. новые выс­
казывания.

225
После отделения церкви от государства Фейсрабенд
(op.cit.) потребовал, в том же «светском» духе, отделения науки от
государства. Λ как же с агделением Науки аг Денег?
226
По крайней мере, это один из способов понять, что озна­
чает этот термин, относящийся к проблематике О. Дюкро (op.cit.).
легитимация через паралогию 155

Социальная прагматика не обладает «простотой»

научной прагматики. Это чудище, образованное насло­
ением сетей гетероморфных классов высказываний (де­
нотативных, прескриптивных, перформативных, тех­
нических, оценочных и т. д.). Нет никаких оснований
считать, что можно определить метапрескрипции об­
щие для всех языковых игр, и что один обновляемый
консенсус (тот, что в определенные моменты главен­
ствует в научном сообществе) может охватить совокуп­
ность метапрескрипции, упорядочивающих совокуп­
ность высказываний, циркулирующих в обществе. Се­
годняшний закат легитимирующих рассказов: как тра­
диционных, так и «модернистских» (эмансипация че­
ловечества, становление Идеи), — связан как раз с отка­
зомотэтой веры. Крометого, именно утрату этой веры
начинает восполнять идеология «системы» при помо­
щи своей тотализирующей претензии и, одновремен­
но, она начинает воплощать веру через цинизм своего
критерия перформативности.
По этой причине мы считаем неосмотрительным
и даже невозможным ориентировать разработку про­
блемы легитимации в направлении поиска универ­
сального консенсуса227, как это делает Хабермас, или

227
«Язык функционирует как трансформатор: ...личные зна­
ния трансформируются в высказывания, а потребности и чув­
ства — в нормативные ожидания (заповеди или ценности). Такая
трансформация устанавливает важное различие, которое отде­
ляет субъективность намерения, желания, удовольствия или боли,
с одной стороны, от выражений и норм, претендующих на уни­
версальность, с другой стороны. Универсальность — значит
объективность познания и легитимность действующих норм.
Такие объективность и легитимность обеспечивают общность
{Gemeinsamkeit), существенную для становления социального жиз­
ненного мира». Мы видим, что прописанная таким образом про-
156 Ж.-Ф. Лиотар

того, что он называет Diskurs, т. е. диалог аргумента­

ций228.
В действительности это предполагает две вещи. Во-
первых, говорящие могут прийти к соглашению по по­
воду правил или метапрескрипций универсально при­
менимых для всех языковых игр, хотя совершенно оче­
видно, что эти игры гетероморфны и подразумевают
гетерогенные прагматические правила.
Во-вторых, предполагается, что целыо диалога яв­
ляется консенсус. Но, анализируя научную прагматику,
мы показали, что консенсус — это лишьодно из состо­
яний дискуссии, а не ее конец. Концом ее скорее являт
ется паралогия. При таком двойном констатировании
(гетерогенность правил, поиск разногласий) исчезает
вера, которая еще двигала исследованием Хабермаса, а
именно, что человечество как коллективный (универ­
сальный) субъект находится в поиске своей общей
эмансипации посредством регулирования «приемов»,
допусгимых во всех языковых играх; и что легитимность

блематика, фиксикируя вопрос о легитимности на одном типе

ответа — универсальности, с одной стороны, предполагает тож­
дественность легитимации для субъекта познания и для субъек­
та действия, наперекор кантовской критике, разделяющей кон­
цептуальную тождественность, свойственную первому, от иде­
альной тождественности («сверхчувственной природы»), кото­
рая является горизонтом второго; а с другой стороны, — поддер­
живает консенсус {Gemeinschaft) как единственно возможный го­
ризонт жизни человечества. {Habermas J. Raison et légitimité. Loc.cit.
P. 23-24.)
228
Ibid. P. 22. Подчинение метапрескрипций прескрипции, т. е.
нормализация законов, явно просматривается в Diskurs, напри­
мер, на с. 146 читаем: «Нормативное притязание на законность
является само по себе познавательным в том смысле, что всегда
предполагает, что оно может быть принято при рациональном
обсуждении».
легитимация через паралогию \Ы

любого высказывания обеспечивается его вкладом в эту

эмансипацию229.
Мы хорошо понимаем, какова функция этого заяв­
ления в аргументации Хабермаса против Лумана. Diskurs
здесь является последним препятствием, поставленным
на пути теории стабильной системы. Цель хороша, но
аргуметы — нет230. Консенсус стал устарелой ценностью,
он подозрителен. Но справедливость ктаковым не отно­
сится. Следовательно, нужно идти к идее и практике спра­
ведливости, которая не была бы привязана к консенсусу
Признание гетероморфности языковых игр есть
первыйшаг в этом направлений. Оно, конечно, включа­
ет отказ от террора, который предполагает и пытается
осуществить изоморфная структура. Следующим явля­
ется такой принцип: если достигнут консенсус по пово­
ду правил, определяющих каждую игру, и допустимых в
ней «приемов»,тоэтот консенсус должт быть локаль­
ным, т. е. полученным действующими ныне партнера­
ми, и подверженным -возможному расторжению. Мы на­
правляемся/следовательно, к множественности конеч­
ных метааргументов, под кагорыми мы понимаем аргу­
менты, направленные на метапрескрипции и ограни­
ченные в пространстве и времени.
Это направление соответствует эволюции соци­
альных взаимодействий, где временный контракт на
229
Ж.Кортиан(&?тяя G. Métacritique. Paris: Minuit, 1979. Parue
V) критически анализирует этот аспект aufklärer мысли Хаберма­
са. См. того же автора: Discours philosophique et son objet//Critique,
1979.
230
Poulain G. Art.cit. (см. примеч.28); о более общей дискуссии
о прагматике Серла и Гелена см.: Poulain G. Pragmatique de la parole et
pragmatique de la vie//Phi zéro. N°7, septembre 1978. Université de
Montréal. Ρ 5-50.
158 Ж.-Ф. Лиотар

деле вытесняет постоянные установления в професси­

ональных, аффективных, сексуальных, культурных, се­
мейных, международных областях, в политических де­
лах. Конечно, эта эволюция двусмысленна: ведь времен­
ный контракт поощряется системой по причине его
большой гибкости, минимальной стоимости и сопро­
вождающей его бурной мотивации — всех тех факто­
ров, которые дают нашхучшую оперативность. Во вся­
ком случае, речь не идего том, чтобы предложить «чис­
тую» альтернативу системе, но мы, живущие в конце
70ых, знаем, что она будет на нее похожа. Нужно пора­
доваться, что тенденция к временному контракту дву­
смысленна она служит не одной только конечной цели
системы, но система ее терпит, поскольку она [эта тен­
денция] несет в себе другую конечную цель — позна­
ние языковых игр как таковых и решение взять на себя
ответственность за их правила и результаты, важней­
шим из которых станет результат, который оправдает
применение этих правил, — исследование паралогии.
Что же касается информатизации общества, то те­
перь мы видим, как она влияет на эту проблематику. Она
может стать «желанным» инструментом контроля и
регуляции системы на ходу, простирающимся вплоть
до контроля самого знания, и управляться исключитель­
но принципом перформативности. Но тогда она неиз­
бежно приведет к террору. Она можеттакжеслужить
группам, обсуждающим метапрескрипции, и дать ин­
формацию, которой чаще всего не хватает лицам, при­
нимающим решения, чтобы принять его со знанием
дела. Линия, которой нужно следовать, чтобы заставить
свернуть в этом последнем направлении, в принципе,
очень проста: нужно, чтобы доступ к носителям ι тмяти
легитимация через паралогию 159

и банкам данных стал свободным21. Языковые игры ста­

нут тогда играми с исчерпывающей на данный момент
информацией. Но это будут игры не с нулевым итогом,
а потому дискуссии не рискуют навсегда остановиться
на позиции минимального равновесия, исчерпав все
ставки. Ибо сами ставки тогда будут формироваться
через знания (информацию, если угодно), а запас зна­
ний, также как и запас языка возможных высказываний,
неисчерпаем. Политика, в-которой' будут равно уважать­
ся стремление к справедливости и стремление к неиз­
вестному, обретает свои очертания.

21
См.: Tncot&aL Informatique et libertés. Rapport au gouvernement/
/Documentation française, 1975; Joinet L. «Les pièges liberticides» de
Finformatique//Lc Monde diplomatique. №300, mars 1979 (автор го­
ворит о ловушках, в которые попадает «применение техники «со­
циального профиля» к управлению народными массами; о логике
безопасности, порождающей автоматизацию общества»). См. так­
же аналитические материалы и документы, собранные в журнале
«Interférences», № 1 , (hiver 1974) и № 2 (printemps 1975), тема кото­
рых установка популярных сетей мультимедийной коммуника­
ции; радиолюбители (в частности, их роль в Квебеке во время
дела FLQ в октябре 1970 года и дела «Общего фронта» в мае 1972);
радиообщества в США и Канаде; столкновение информатики и
условий редакционного труда в прессе; радиопираты (до их рас­
пространения в Италии); административные картотеки; монопо­
лия IBM; информационный саботаж. Интересен случай муници­
палитета Ивердона (Кантон де Во). После того, он как проголосо­
вал за покупку компьютера (намеченную на 1981 год), были при­
няты ряд правил: в исключительном ведении муниципалитета ос­
тается решение, какие на нем данные будут накапливаться, кому и
при каких условиях они будут передаваться; свободный (но плат­
ный) доступ к данным всем желающим по их запросу; право каж­
дого гражданина ознакомиться с относящимися к нему данными
(порядка пятидесяти карточек), вносить в них исправления и на­
правлять на их основании жалобы в муниципальный и, при необ­
ходимости, в государственный совет, право каждого гражданина
знать (по запросу) какие относящиеся к нему данные и кому были
переданы (см.: «La semaine media», №18, 1 mars 1979. P. 9).
 Директор издательства:
Абышко О. Л.
Главный редактор:
Савкин И. А.

Художественный редактор
и макет обложки:
Бондаренко А.

Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна/Пер. с фр.

H.A. Шматко — М.: Институт экспериментальной
социологии; Спб.: Алетейя, 1998. — 1б0 с. (серия
«Gallicinium)

ИЛ № 064366 от 26. 12. 1995 г.

Издательство «Алетейя»:
Санкт-Петербург, ул. 2-ая Советская, д. 27
Телефон: (812) 277-2119
Факс: (812) 277-5319

Сдано в набор 04.09.1997. Подписано в печать 10.05.1998. Формат

84x108 V32· Объем 5 п.л. Тираж 2000 экз. Заказ № 3684
Отпечатано с готовых диапозитивов в Санкт-Петербургской типографии
•Наука» РАН: 199034, Санкт-Петербург, 9 линия, д. 12

Printed in Russia